Повелитель Ижоры

Егоров Александр Альбертович

Ракетные установки могли наводиться на цель в полной темноте. Снаряды скорострельной пушки пробивали бревенчатую стену на расстоянии полукилометра.

Держась за поручни, Филипп перешел с бака на левый борт. Прислонился к теплой стенке ходовой рубки. Обшивка еле заметно вибрировала. Корабль шел полным ходом.

Это был скоростной катер водоизмещением тонн под тридцать; корпус его, сваренный из магниевого сплава и выкрашенный в ослепительно белый цвет, имел футов шестьдесят в длину и в ширину – двенадцать. Два судовых дизеля с электроприводом разгоняли катер до сорока узлов. Чтобы лавировать в шхерах, он имел поворотную систему водометов, а чтобы не засесть на камнях – мультизональный

эхолот наподобие автомобильного парктроника. Это не считая приборов ночного видения, установленных в ходовой рубке.

Экипаж тоже был вооружен до зубов. Чего стоили только автоматы с подствольными гранатометами – ну и снайперские винтовки, выписанные специально для похода!

Определенно, Сигтуну ждали большие неприятности.

Но до этой Сигтуны еще нужно было добраться.

Фил нащупал ручку двери и вошел в рубку. Рулевой Харви сидел за штурвалом. Рукоятка управления двигателями была поставлена на «полный ход». Увидав командира, Харви вскочил с кресла.

– Курс прежний, мой ярл, – показал он на карту. – Пройдем Суур, туда нельзя. Плохое место. К вечеру будем у Ханкониеми [22] . Встанем на якорь. Ночью идти нельзя.

22

Полуостров Ханко, или Гангут (шведск.), в нынешней Финляндии.

– Понятно, – кивнул Фил.

Харви мог бы и не напоминать. В одиннадцатом веке не было спутниковой навигации, и ночью в море можно было ориентироваться разве что по звездам.

Катер летел на запад. Время от времени на горизонте появлялись и пропадали темные полоски островов – они, казалось, висели над морем в туманной дымке. Смотреть на них долго было тяжело: глаза болели. Море сверкало, как расплавленное олово.

Харви оставлял острова далеко в стороне. Иногда он сверялся с картой. Миновав опасные банки вокруг высокого острова Суур-Саари [23] (так его называл только Харви: на карте значился Гогланд [24] ), катер вышел на простор залива. Дальнейший путь был однообразным. Встречных кораблей не попадалось – на их счастье, – только какие-то незнакомые крупные птицы пролетали порой высоко в небе. «Орлы», – присмотрелся и понял Фил. И правда, это были орлы, строившие гнезда в прибрежных скалах. А один раз Филипп заметил среди волн (совсем рядом) темные туши громадных рыб. Вот из воды показался острый плавник: Фил вздрогнул и взялся покрепче за поручень. Младший же ярл Ники – тот и вовсе побелел лицом и отошел на всякий случай подальше от борта. Хорошо еще, что катер летел быстро, и вскоре акулы – если это были они – остались позади.

23

«Высокий остров» (финск.).

24

То же по-шведски.

До самого вечера больше ничего не происходило, вот разве что солнце потихоньку катилось и катилось к закату – и наконец загорелось прямо по курсу алым пламенем, подожгло половину неба, а потом в считаные минуты нырнуло в море («Завтра будет большой ветер», – равнодушно заметил Харви).

Стало заметно темнее, хотя настоящей ночи все равно не получилось. Еще с полчаса катер рассекал волну, выдавая узлов под тридцать. Когда же небо стало сливаться с морем, а у рулевого начали

слипаться глаза, на горизонте показалась полоска земли – это и был полуостров Ханко.

На самом малом ходу катер неслышно подошел к берегу – на расстояние выстрела, не ближе.

Стояночные огни включать не стали. В темноте экипаж разместился на койках в кубрике. Харви присоединился к остальным. В рубке остался молодой Янис, а его молчаливый друг, разумеется, вызвался составить ему компанию.

Фил спустился последним. В их с Ником каюте едва помещалась двухъярусная койка – и больше ничего. Горела подслеповатая лампочка на стене: младший ярл ждал старшего.

– Ложись, – посоветовал Филипп, стаскивая футболку. – Или хочешь, порнушку в спикере посмотрим?

– Порнушку?

– Ну да. Ты думаешь, я даром время терял? Там, у отца на даче, в бассейне, и еще кое-где. Довольно качественно получилось. Полная вовлеченность. Кто – непонятно, а вот кого… все видно в подробностях.

– Ты сам снимал?

– Ага. Девчонки так ничего и не поняли. Будешь?

– Я не хочу смотреть, – сказал Ники.

– Ну и дурак.

– Да, возможно, – как-то тускло отвечал Ники.

Сгорбившись, он сидел на нижней койке в одних трусах. Откинул пятерней длинные волосы, взглянул на Филиппа и произнес:

– Я вообще-то с тобой о другом хотел поговорить.

– Давай побыстрее. Пока я вижн не надел.

– Надевай. Не буду мешать.

– Да ладно, младший. Я же шучу. Говори, что хотел.

Ники вздохнул и слабо улыбнулся.

– Я тут подумал: так странно. Два года назад мы с отцом ездили в Финляндию. Тоже на катере, с его друзьями. Вот прямо здесь на якорь вставали. Тут в нашем времени город Ханко, курорт. Пляж огромный. Стоянка для яхт.

– Ну и что? – спросил Филипп.

– Потом в Стокгольм поплыли. Мне отец тогда сказал: ты шведский учи, вдруг пригодится. Но я так и не выучил.

Фил присел рядом.

– Ты к чему это все говоришь?

– Я вот теперь и думаю: а ведь все это время отец нам с Ленкой ничего не рассказывал. Все знал про эту Ижору – но не рассказывал.

– Ну… вы бы проболтались, – предположил Филипп. – Или не поверили бы.

– Не-ет. Не только это. Я теперь думаю, они с Ингв… с твоим отцом готовились. Они все точно рассчитали. Ждали столько лет.

– Погоди. Чего они ждали?

– Что мы вырастем и встретимся.

– Не понял, – сказал Фил.

– Что мы встретимся и продолжим их игру.

Фил почувствовал, как по спине у него пробежал холодок. А Ник, не отрываясь, смотрел на желтую нить лампочки.

– И они хотят, чтобы мы тоже соперничали друг с другом. И тоже предавали друг друга, как они когда-то. А я этого не хочу.

– Не верю, – сказал Фил, помолчав. – Ты сейчас херню какую-то говоришь.

Он ухватился за поручень и взобрался на верхнюю полку. Кое-как устроился там, лег на спину и закинул руки за голову.

Так прошло несколько минут. Потом Ник пошевелился на своей койке и заговорил снова:

– Фил, ты еще не спишь?

– У тебя еще что-то?

– Я просто вспомнил. Ленка мне сказала про тебя… одну вещь.

– Ну говори, – произнес Филипп очень ровно.

– Она сказала, что ты в большой опасности. И что ты сам этого не понимаешь. А еще она говорила, что… ты не виноват в том, что у тебя такой отец.

– Да? Прямо так и говорила? Вот это ты зря мне рассказал, младший.

Фил мягко соскочил вниз, и его кулак оказался прямо перед носом Ника:

– Запомни, – сказал он. – Свобода – это власть. А главный здесь я. И сейчас мне не нравятся твои намеки. Ты либо прекратишь умничать, Ники, либо в ближайшее время отправишься домой. К своему отцу любимому. Не учите меня жить. Это моя земля, понятно? А вы все можете убираться отсюда.