Повелитель кланов
Шрифт:
Кровь отхлынула от лица Блэкмура.
— Ты проклятый лжец, дорогой мой, — тихо произнёс он. — Лучше признайся, что солгал.
— О нет, господин, хоть я и сам бы хотел, чтобы это было ложью. Мой господин сказал, что сам сражался с ним лицом к лицу и узнал.
— Я твоему господину язык отрежу за такую лживую болтовню, — взревел Блэкмур.
— Увы, сэр, вам придётся выкапывать его язык из-под земли, — ответил посланец. — Он умер через час после битвы.
Подавленный этим новым известием, Блэкмур откинулся на спинку кресла и попытался собраться с мыслями. Совсем небольшой глоток мог бы помочь ему, но он знал, что
Нет. Он облизал губы. «Я Эделас Блэкмур, лорд Дэрнхолда, хозяин этих лагерей… Я вырастил этого зелёного урода с чёрной кровью, я должен перехитрить его… Свет Великий, всего один глоток, просто чтобы унять дрожь…»
Странная гордость наполнила его. Ведь всё это время он был прав, когда говорил о способностях Трэля. Он знал, что Трэль станет чем-то особенным, чем-то большим, чем обычный орк. Если бы только он не сбежал! Уже сейчас они могли бы объявить войну Союзу, и Блэкмур скакал бы во главе войска верных орков, послушных любому его приказу. Глупый, глупый Трэль. На единственное крохотное мгновение мысли Блэкмура вернулись к той последней трёпке, которую он задал своему воспитаннику. Возможно, он действительно тогда несколько перестарался.
Но Блэкмур отогнал эти мысли. Трэль отказался от всего, что он мог ему дать, ради союза с этими хрюкающими, вонючими, никуда не годными головорезами. Пусть же сгниёт там, где его прикончат.
Блэкмур обратил взгляд на трясущегося посланца и выдавил улыбку. Юноша немного успокоился и нерешительно улыбнулся в ответ. Нетвёрдой рукой Блэкмур потянулся за пером, обмакнул его в чернила и начал писать письмо. Готовый текст он присыпал песком и дал ему подсохнуть. Потом бережно сложил послание втрое, капнул на него горячим воском и приложил свою печать.
Протягивая письмо посланцу, он приказал:
— Передай его своему господину. И береги свою шею, юный сэр.
Явно не смея поверить в свою счастливую судьбу, посланец низко поклонился и мигом исчез, вероятно боясь, что Блэкмур передумает. Оставшись один, Блэкмур ринулся к бутылке, откупорил её и сделал несколько долгих глотков. Когда он оторвал бутылку от губ, несколько капель пролилось на его чёрный камзол. Он рассеянно вытер пятна. Для этого есть слуги.
— Таммис! — крикнул он.
В то же мгновение дверь открылась и показалась голова слуги.
— Да, сэр?
— Найди Лангстона. — Блэкмур осклабился. — У меня для него дело.
16
Таким образом, Трэлю и Думхаммеру удалось освободить пленников трёх лагерей. После первого побега охрану, конечно, усилили. Но всё же стражники оставались до смешного доверчивыми и невнимательными, и кто бы ни «брал в плен» Трэля, его ни разу не заподозрили в том, что он может стать источником смуты.
Но во время битвы за третий лагерь его узнали. Теперь на преимущество внезапности можно было не рассчитывать, и Адский Вопль и Думхаммер настояли на том, что притворство стало слишком рискованным для Трэля.
— Именно твой боевой дух, друг мой, вдохновляет всех нас. Ты больше не можешь подвергать себя такой опасности, — обратился к нему Адский Вопль. Глаза его полыхнули красным. Теперь Трэль знал, что это демоническое пламя преисподней.
— Не могу же я отсиживаться в тылу, прячась от опасности, в то время как другие лицом
— Этого мы и не предлагаем, — ответил Думхаммер. — Речь о том, что тактика, которую мы использовали до сих пор, стала слишком опасной.
— Люди много болтают, — сказал Трэль, припоминая все те сплетни и пересуды, которые ему случалось услышать на учебной площадке в Дэрнхолде. Его считали слишком тупым, чтобы понимать хоть что-то, и в его присутствии разговаривали не стесняясь. Такое отношение больно ранило Трэля даже сейчас, в воспоминаниях, но зато тогда он многое узнал. — До тех орков, которые ещё сидят в заключении, не могла не дойти весть, что некоторые лагеря уже освобождены. Даже если они не обратили на это особого внимания, они поняли, что что-то затевается. И если я не смогу лично прийти к ним и поведать о пути шамана, все равно у нас есть надежда, что, так или иначе, они получат наше послание. Мы расчистим им путь, надеюсь, они смогут выбраться на свободу.
Так и случилось. Четвёртый лагерь ощетинился вооружёнными до зубов охранниками, но стихии по-прежнему приходили на помощь Трэлю. И это стало лишним подтверждением тому, что его дело было правым и справедливым, ведь в противном случае духи не стали бы ему помогать. На этот раз разрушить стены и сломить сопротивление стражи было не так просто, и многие лучшие воины Думхаммера погибли. Но пленники этих холодных каменных стен охотно откликнулись на призыв Трэля.
Новая Орда росла с каждым днём. Охота в это время года была лёгкой, и войску Думхаммера не грозил голод. Узнав, что небольшая группа орков самовольно отправилась в набег на небольшой городок, затерянный в глуши, Трэль пришёл в ярость. Особенно когда узнал, сколько погибло безоружных людей.
Он выяснил, кто был зачинщиком предприятия, и в ту же ночь пришёл к костру его отряда, схватил ничего не подозревающего орка и с силой швырнул на землю.
— Мы не мясники и не головорезы! — кричал Трэль. — Мы сражаемся, чтобы освободить наших братьев, попавших в неволю, и наши противники — вооружённые солдаты, а не крестьянки и дети!
Орк попытался было возразить, но Трэль ударил его по лицу. Голова орка дёрнулась, изо рта хлынула кровь.
— Леса кишат оленями и зайцами! Каждый освобождённый лагерь снабжает нас пищей! Нет ни малейшей надобности запугивать людей, которые не причинили нам никакого вреда, просто ради забавы. Ты будешь драться, когда я скажу и с кем я скажу, и если ещё когда-нибудь хоть один орк нанесёт вред безоружному человеку, я этого не прощу. Понятно?
Орк кивнул. Его воины, которые сидели вокруг костра и испуганно таращились на Трэля, повторили его движение.
Трэль немного смягчился.
— Так вела себя прежняя Орда, когда её возглавляли тёмные колдуны, которым была безразлична судьба нашего народа. Из-за них мы оказались в лагерях для интернированных. Апатия, охватившая орков, наступила потому, что мы лишились силы демонов, которой так жадно питались. Я не хочу, чтобы мы были в долгу перед кем-то, кроме самих себя. Этот путь уже почти уничтожил нас. Не сомневайтесь, мы будем свободны. Но наша свобода в том, чтобы быть теми, кто мы есть на самом деле, а на самом деле мы нечто большее, гораздо большее, чем племя убийц. Прежний путь не для нас. Теперь мы сражаемся, как гордые воины, а не как холоднокровные убийцы. В убийстве детей нет ничего почётного.