Повелитель миражей

Крынов Макс

— Но вчера я был очень замотивирован, чтобы выбить из тебя согласие! — поднял палец Воробьев. — Поэтому ты мне должен.

Девушка молчала, с любопытством наблюдая за разворачивающимся конфликтом.

— Ладно, поединок так поединок, — пожал я плечами.

— И даже не будешь просить нас не бить тебя? — слегка удивленно спросил Воробьев.

— Не вижу в этом ни достоинства, ни смысла. Пошли на арену, — махнул я рукой. И едва успел увернуться от «воздушного кулака», который запустил парень! А потом — от такого же, но от девчонки.

— Че, осмелел,

тля?! Какие арены? Такая плесень, как ты, не достойна официальной драки, поэтому мы тебя тут размажем, без шумихи. Да и вообще, как ты представляешь себе официальный поединок в формате два на одного?

От такого заявления я онемел. Но ненадолго — пока не пришлось снова уклоняться. Ну, ладно, сами напросились.

Показать парочке, насколько сильно им сегодня не повезло, я не успел — к нам спешил наставник.

— Остановите драку! Для поединков есть арена! — кричал невысокий мужчина с плешью — Старлов Георгий, преподаватель боевых искусств.

— Георгий Савельич, — понуро пробормотал Воробьев.

— Никаких Савельичей! Я тебя, Орлов, давно выловить хочу! Устроенные тобой драки у меня уже поперек горла стоят!

— Да не дрались мы.

— Вот как? Алмазов?

— Разминались перед походом на арену, — кивнул я. — Вот прямо сейчас и решили пойти.

— После пары, — попробовал поправить меня Воробьев. Девушка, пользуясь тем, что преподаватель отвлекся, испарилась.

— Нет, именно сейчас, — надавил я.

Воробьев не презрительно хмыкнул, но на поединок согласился, и вот вместо занятия мы стоим на арене. У Старлова сейчас занятий нет, потому он решил проследить, чтобы наши разногласия разрешились в круге.

— Надеюсь, ты не собираешься сдаваться? — спросил Воробьев, белозубо улыбаясь. Ну, это пока у него есть, чем улыбаться. На то, чтобы лекарь отрастил новые зубы, уйдет пара недель. Причем стоматология дорогая и у простых людей, которые лечатся у зубных врачей, и у благородных, которые ходят к целителям. Белозубо улыбаться — дорогое удовольствие, и чтобы сберечь свою улыбку, нужно знать, когда стоит показывать зубы, а когда лучше поберечь.

— Как будете драться? — спросил Старлов.

— До первой крови, — быстро сказал я, опасаясь, что соперник предложит поединок на время.

— Так боишься, что выбрал даже не до потери сознания? — удивленно спросил Воробьев. — Ладно, согласен! Получается, я еще и на пару успею!

Я повернулся к Старлову.

— Есть перчатки? Только не боксерские.

— Есть кистевые бинты.

— Давайте.

Пока я бинтовал руки, соперник неторопливо разминался. Бинты себе он не просил. Воробьев даже пиджака не снял. Думает, что у него получится удержать меня на расстоянии воздушными ударами?

Впрочем, неважно, что он думает. Вслепую запустить заклинание и попасть — довольно сложно. А вот моим кулакам сейчас придется хорошенько поработать, причем я не хочу сорвать с костяшки кожу и из-за капельки крови прервать поединок.

— Готовы? Бой!

Я не хотел каждый день сражаться с очередным идиотом, который решит самоутвердиться за мой счет, поэтому решил показательно

избить Воробьева, чтобы остальные подумали, стоит ли лезть ко мне. И поняли, что не стоит.

В этот раз иллюзия была другой — едва над ареной возник купол, у Воробьева засбоила координация. Зал перед глазами парня зашатался, тот сделал пару шагов в сторону, чтобы удержаться на ногах.

Начал я с боковых ударов по центральной части бедра, икры и голени, отбивая сопернику мышцы. Специально лупил по закрытым частям тела, и пока не трогал лицо: даже если и оставлю сопернику на ноге кровоточащую ссадину, то она останется прикрыта и схватку не остановят. На это я потратил две минуты, и удивлен, что Воробьев еще не упал.

Я не давал Воробьеву создавать воздушные кулаки, а те, что он умудрялся создавать, летели мимо.

Сдаться в поединке «до первой крови» — это страшная слабость, знакомые аристократы не поймут Воробьева. Тем более, что моя цель — не унизить его, а показательно превратить в отбивную.

— Сда… к-ха…

Я едва успел хлестнуть бедолагу по кадыку, и попытку произнести заветное слово прервал натужный кашель.

Ненадолго хватило Воробьева. Пожалуй, пора пускать кровь.

Я подшагнул поближе к сопернику, который сейчас пытался выкашлять легкие, четко ударил под один глаз, под другой. А потом отошел назад, разбежался, и в прыжке и с разбега выверенным ударом колена попал по зубам.

Соперник рухнул на арену. Старлов остановил бой, но цель была достигнута — вместе с кровавой слюной Воробьев сплюнул и парочку зубов.

— Вы что, договорились до смерти драться? — недовольно спросил преподаватель.

— Он — скала! — с напускной гордостью за противника сказал я. — Пока ему кровь пустишь, семь потов сойдет!

Воробьев пялился на меня с ненавистью, но я и для него нашел подходящие слова.

— Советую собрать, — кивнул я на парочку окровавленных зубов. — Если есть деньги, в стоматологической клинике обратно вставят.

Кабинет, в котором проходила первая пара, находился на пятом этаже. Преподаватель — худой мужичок в засаленном пиджачке, спросил, почему я опоздал, остальные вовсе не обратили внимания.

— Поединок, — кратко ответил я, и мужчина кивнул в сторону парт. А вот в глазах остальных загорелась искорка интереса, и когда я сел за свободное место, ко мне обернулся Слава Липов, местный шутник. Ростом чуть повыше меня, чуть шире в плечах, с белыми, будто обесцвеченными, волосами.

— А чего ты тогда такой… свежий? — тихо поинтересовался паренек.

— А каким должен быть?

— Обычно после поединков — измаранным в земле, со слезами и ссадинами.

— Ну, в этот раз не свезло, — жму плечами.

— В другой раз повезет, — хохотнул Слава, отворачиваясь.

До середины занятия я сидел, вникая в давно забытый учебник новой географии. Преподаватель рассказывал про сельское хозяйство в условиях нового мира. Про монстров, которых разводят на мясо, про осколки со злаками и про картофельные поля в за стеной, вокруг которых друиды растят ядовитый кустарник.