Повелитель моей крови
Шрифт:
Девушка попыталась оттолкнуть её, но её сил не хватало, чтобы сдвинуть бессмертную. Она цеплялась за одежду и драгоценности той, не замечая, как рвет их. И вдруг, что-то ей помогло, Арина чувствовала силу, которая протекала мимо неё, не причиняя вреда, и отбросила от неё бессмертную. Девушка судорожно вздохнула и схватилась за горло, пытаясь остановить кровотечение.
Маргарита не ожидала, что Изабелл набросится при ней на девушку, и когда она оттолкнула ту в сторону, подошла к Арине и, прокусив руку клыками, заставила сделать ту несколько глотков. Арина, всхлипнув, пыталась отстраниться, но Маргарита
– Пей...
– Я стану вампиром, - проговорила Арина, и попыталась отодвинуться от руки.
– Не говори глупостей. Давай, пей. Раны быстрее затянутся.
– И Маргарита вновь прижала кровоточащую руку к её губам. Слыша за спиной смех бессмертной.
– Вампиром...
– Смеялась Изабелл.
– Вот же ж люди придумали нам имя. Вампиры. Поверь, мы намного страшнее.
– И вновь расхохоталась.
Когда Маргарита увидела, что рана на шее у девушки затягивается, она подошла к Изабелл, сидящей на полу.
– Я тебе предупредила не трогать смертную.
– Маргарита своей силой отбросила её к стене, и подняла вверх, заставляя Изабелл задыхаться от боли.
– Ты сама подставила её, спрятавшись у неё в квартире. Неужели ты думаешь, ей оставят её жалкую жизнь?
– Хрипела бессмертная, корчась от боли.
– Оставят или нет, я буду решать. Или ты тоже стала страдать амнезией, забыла кто я?
– Это временное явление, рано или поздно Николасу придется тебя оставить, когда он встретит свою суженную.
– Изабелл пыталась храбриться, но с силой своей королевы ей было не тягаться. И она замолкла, лишь жалобно всхлипнув. А потом сама Изабелл вновь почувствовала клыки Маргариты, но уже не на руке, а на шее.
Сила королевы обездвижила бессмертную, все её тело теперь принадлежало ей, и жизнь тоже. Маргарите было достаточно захотеть, и Изабелл бы уже не было в этом мире. Она бы растаяла, как дым, и о ней не осталось бы даже памяти.
Маргарита сделала глоток, и проникла в память Изабелл, ища в ней отголоски своего прошлого, отнятого неё.
Она увидела тот момент, когда Изабелл узнала у Грегори о ней, ощутила её чувства, эмоции. Маргарита знала, что Изабелл долгое время была его любовницей, надеясь, что тот поделится с ней своей властью, но она была всего лишь игрушкой в его безжалостных руках. И как только она ему приелась, он нашел себе новую...
Маргарита, как вор, вскрывала замки в памяти Изабелл, понимая, что бессмертная сопротивляется ей, посылая ложные воспоминания. Но Маргарита, чувствуя где-то подвох, не доверяла им, а продолжала вновь и вновь проникать в её память и воспоминания Грегори.
Из воспоминаний Грегори.
В замке уже несколько месяцев было тихо, и даже гости, которые приехали сюда, боялись лишний раз грохнуть стулом. Больше не было криков смертных, мучимых пытками, и почти исчез металлический запах крови. Грегори уже хотел уехать, ему надоела эта скука, для него было одно развлечение - наблюдать со стороны, как его друг мучается не находит себе места в своем доме. Каждую ночь он исчезал, Грегори проследил за ним и увидел, как Николас следит за своей суженной, и её новой жизнью. Он смаковал тот момент, когда Николас узнал о беременности Маргариты. Видел его злость, тот день был праздником
А потом наслаждался, видя, страдания смертной, которая замечала в объятьях Николаса то одну, то другую шлюху. Грегори знал, что та уже раскаивается в том, что вышла замуж за этого смертного, видел её слезы, и каждая капля, была для него наградой. Ведь он с радостью подсовывал Николасу женщин, и оговаривал Маргариту, рассказывая, как та счастлива в браке.
Он помнил рассказ Николаса о том, как тот, однажды, просил Маргариту повременить с замужеством, дождаться своего дядю, и его брата.
Грегори понял, что он хочет через брата обратить Маргариту, так как доверял тому. И, рано или поздно, Николас бы совершил это.
А потом приехал Габриель, и Грегори каждый день ожидал появление в замке новой бессмертной. Он не сомневался, что ребенок, которого носила в своем чреве Маргарита, Николасу был не нужен, и тот бы погиб в ней во время обращения. Но месяцы шли, а Маргарита так и оставалась смертной.
И в один момент Грегори понял, как убрать Маргариту, и уничтожить все шансы братьев на продолжение своего рода, он выполнит обещание данное отцу.
Муж Маргариты любил выпить с друзьями, и ему оставалась немного, всего лишь внушить им свой план, а потом с огромным удовольствием наблюдать, как действуют его марионетки, выполняя его волю.
Видел мольбу смертной, а потом её крики, которые сладкой музыкой звучали в его ушах, когда её насиловали. Он наслаждался этим. Её болью, ненавистью. А когда у неё начались схватки, Грегори стал будоражить запах её крови. Ему хотелось испить её до самой последней капли, смаковать её вкус.
Позже, когда тело смертной произвело на свет крошечное существо, Грегори мучаемый жаждой, отпустил смертных. Он слышал в стороне слабый писк ребенка, и как смертная вздрагивает от боли, слышал её стоны. Потом его клыки погрузились в её плоть, заставляя девушку вновь съежиться от боли, вздрагивая от каждого его глотка. Он уничтожал её, выпивая до дна, как бокал сладкого вина.
Но недолго длилась его радость, он почувствовал приближение своих сородичей, чувствовал их силу, которой они сметали все, что попадалось на их пути. И те смертные, что подвергли насилию Маргариту, были уничтожены. Николас чувствовал запах крови суженной, и уничтожал всех, кто был причастен к её боли.
Грегори сделал еще один глоток, раздумывая, что делать с девушкой, чтобы она не досталась братьям, он был готов разорвать её, прекратив ее существование, его планам не суждено было сбыться, слишком быстро бессмертные проникли в дом. Грегори пришлось исчезнуть, и мечтать, чтобы Николас не сдержался, и докончил его работу, уничтожив свою суженную раз и навсегда.
Позже, когда он вернулся в замок Николаса, он нашел Маргариту одну, так как братья хотели отомстить всем, кто был причастен к её насилию. И пытались узнать у них о бессмертном, который взял её кровь, уничтожив её смертную жизнь. И рассмеялся, увидев, что Маргарита мучаемой жаждой, вырвалась из удерживающих её оков, и поглощала то, что когда-то жалобно пищало...