Повелитель Мории
Шрифт:
Годхи, ловко пользуясь постоянно меняющимися приспособлениями, что, как по волшебству, выскакивали из протезов, набил трубку. Огонек вспыхнул на том месте, где обычно находится указательный палец. Ори, знавший от Бандит, что табачный дым вреден, и отучивший от привычки курить почти всех товарищей, сейчас с удовольствием вдыхал синеватый дым.
Они перекусили и напились при свете масленки.
— Ишь ты, наверху солнце, — сказал Ори, когда розовый свет, пробившись через толщи камня, опустился на белое надгробие.
— Рассвет, — равнодушно отозвался Годхи. — Когда уходил сумеречный эльф,
Вспомнив о Тартауриле, Ори помрачнел. Перворожденный обещал помощь, а сам сбежал, испугавшись. С поверхности вот уже столько времени нет никаких известий!
— Вспомни, Годхи. О чем говорил иолдор, когда уходил? — спросил Ори.
Годхи затянулся дымом и словно нехотя ответил:
— Много чего говорил. Сказал, что рад выбраться отсюда.
Волна гнева захлестнула Ори.
— Рад, говоришь? Выбраться, говоришь? — прошипел гном. — Неужели Балин собирался брать под свою руку таких трусов?
Па подставке возле могилы он увидал раскрытую книгу. Книга Мории, огромная, толстая, со множеством листов хорошо выделанной кожи, с серебряными бляхами-застёжками. Желая успокоиться, Ори заставил себя встать и подойти к подставке. В безмолвии и благоговении он стал переворачивать листы назад, разглаживая их руками, про себя читая строки, что возвращали годы памяти, светлые и полные великих дел.
Долго пришлось ему добираться до первых дней завоевания Мории, до прощального пира перед тем, как люди ушли. Да, они ушли, предали, но самые отпетые предатели остались. Предатели-люди, предатели-эльфы, гнусные прислужники зла. Задыхаясь от слез, Ори принялся с яростью, с мясом выдирать из книги страницы. Мория — вотчина гномов и ничья более. Предатель Борп, предатель Тартауриль, предатель Бьерн, предательская призрачность тонких эльфийских рун… Кто это? А, вспомнил, разведчик зеленой ведьмы Лориэна, Орофэн. Туда же его, к предателям!
Немного успокоившись, Ори взялся за перо. Обмакнул его в глубокий зев чернильницы, медленно листая покалеченную книгу, находя последние записи, сделанные его же рукой, задумался.
Барабаны взревели с неистовой силой. Крики ор-ков вмиг наполнили стены древнего зала. Тролли страшно засопели, пробуя дверь на прочность. Стены жалобно скрипнули, принимая на себя натиск потомков Унголианты. И вдруг — затихли. Только падают жуткие звуки мрачных слов заклинания.
Но балрог не решился обрушивать стены Мазарбула, ведь почти вся его армия здесь. Вместо этого он ломал засов. Толстая сталь дрожала и корчилась от неведомой и неодолимой силы.
Ори отошел от надгробного камня. Книга Мории, с которой было жестоко оборвано все серебро, в грязи, крови и гное, растрепанная и даже попробовавшая топора, осталась за его спиной. Книга должна уцелеть, не попасть в руки к оркам, они побрезгуют даже взять ее в руки. Потом ее найдут друзья, а гномы окружены, им не выбраться.
Годхи уже давно отказался от кирки и сейчас с лязганьем вставил в покалеченные руки топор. Повел плечами, расправляя видавший виды, грязный, во многих местах прожженный алый плащ, встал рядом с Ори. Позади них из-под одеял выползло нечто, меньше всего напоминавшее сейчас гнома. Олуэн, весь перевязанный,
Ори с одобрением взглянул на Годхи, который тихонько запел древнюю песню. Орки в ярости завизжали под дверью. Гномы переглянулись и заревели в две луженые глотки:
И если пробьет час последней из битв,Мы лишь рассмеемся в лицо вражьей тьмыИ выйдем на смерть безымянными — Отцами, сынами и братьями.Ори стоял и пел, широко расставив ноги, расправив плечи, ощерившись пойманным в ловушку зверем. Ведь у него теперь есть долг, «невыполненный или невыполнимый». Даже два. Раненые и черный властелин… Каждый на своем месте. Ори должен был быть на своем месте лекаря. Но он ушел сражаться, отдавать приказы, вдохновлять, посылать на смерть… У каждого свое место, и никто не в силах изменить предназначение. Балин отдает приказы, Оин сражается, Ори должен лечить. Значит, неделю назад он сделал неправильный выбор? И теперь на нем долг, вира за всех погибших?
Но что это? Ведь государь Мории мертв?… Почему он стоит рядом с Ори — в своем красном плаще, топор занесен над головой? Сейчас не время рассуждать. Вот и Оин, хохочущий, поигрывает топором, держится за плечо Ори и со смехом указывает на орков, что ринулись в распахнутую волшебством дверь. Кто устоит перед ними?
3.8
В любую погоду день начинался одинаково. Утром один из гномов выходил из Великих Западных ворот. В одиночку он осматривал воды озера. Находил в начинающей гнить воде поплавок деревянной колоды. Потом выходил второй, и они вдвоем заряжали огромный, под стать великану Бьерну, арбалет.
Тори по поплавку находил цепь, что вела прямо к Стражу озера. Резким движением дергал ее вверх и на себя — несколько раз, давая Сили выбрать направление и расстояние, которое было отмечено на цепи вплетенными кольцами из разных металлов. Поначалу чудовище нападало, но испробовав на себе пробойную силу фунтовых болтов, предпочло пережидать опасность, распластавшись на дне озера, надеясь, что однажды придет день — и оно схватит этих недомерков. Ведь Страж обладал разумом, в отличие от этих полусумасшедших козявок, чье хитроумное бешенство он не раз испытал на собственной шкуре. Но вода была плохой защитой от арбалетной стрелы, которая могла пробить лошадь навылет с расстояния в двести шагов. Уже немало таких болтов торчало в шкуре существа, раздражая и причиняя многочисленные неудобства. Затем один из гномов уходил к скалам, что огораживали Привратный Поток.