Повелитель мух. Наследники. Воришка Мартин (сборник)
Шрифт:
– Дураки мы все-таки!
Из тьмы донеслось в ответ:
– Дрейфишь?
Ральфа трясло от обиды. Все, все из-за этого Джека.
– Еще бы. Но мы все равно дураки.
– Если тебе не хочется, – сказал саркастический голос, – я и сам могу пойти.
Ральф уловил насмешку. Он ненавидел Джека. Зола щипала ему глаза, он боялся, устал. Его взорвало:
– Пожалуйста! Иди! Мы тут подождем.
И – молчанье.
– Что ж ты не идешь? Испугался?
Пятно во тьме, пятно,
– Ладно. Пока.
И пропало пятно. И вместо него всплыло другое.
Ральф наткнулся коленкой на что-то твердое и качнул колкий на ощупь обгорелый ствол. Шершавым обугленным краешком бывшей коры его мазнуло по ноге, и он понял, что это на ствол сел Роджер. Он пощупал дерево и, колыхнув его на невидимом пепле, сел тоже. Роджер, вообще необщительный, и тут не стал разговаривать. Не стал распространяться о звере или объяснять Ральфу, что понесло и его в эту нелепую экспедицию. Сидел себе и покачивал ствол. Ральф различил частое-частое, бесящее постукиванье и догадался, что Роджер стучит по чему-то деревянным копьем.
Так и сидели: стучащий, раскачивающийся, непроницаемый Роджер и кипящий Ральф; а небо во-круг набрякло звездами, и только черным продавом в их блеске зияла гора.
Высоко наверху заскользили звуки, кто-то размашисто, отчаянно прыгал по камням и золе. Вот Джек добрался до них, и он прохрипел таким дрожащим голосом, что они еле его узнали:
– Там кто-то есть. Я видел.
Он споткнулся о ствол, тот ужасно качнулся.
Минуту Джек лежал тихо, потом пробормотал:
– Осторожно. Может, он пошел вдогонку.
На них посыпался пепел. Джек сел.
– Там, наверху, я видел – что-то вздувается.
– Тебе просто почудилось, – стуча зубами, выговорил Ральф. – Что же может вздуваться? Таких не бывает существ.
Роджер сказал – и они даже вздрогнули, они совсем про него забыли:
– Лягушка.
Джек хихикнул и вздрогнул:
– Да уж, лягушечка. И хлопает как-то. А потом вздувается.
Ральф даже сам удивился – не столько своему голосу, голос был ровный, сколько смелости предложенья.
– Пошли – посмотрим?
Впервые с тех пор, как он познакомился с Джеком, Ральф почувствовал, что Джек растерялся.
– Прямо сейчас?
И голос Ральфа сам ответил:
– Да, а что?
Он встал со ствола и пошел по звенящей золе в темноту, и остальные – за ним.
Теперь, когда его голос умолк, стал слышен внутренний голос рассудка и еще другие голоса. Хрюша говорил, что он как дитя малое. Другой голос призывал его не валять дурака; а тьма и безумие этой затеи делали ночь немыслимой, как зубоврачебное кресло.
Когда достигли последнего подъема, Джек с Роджером подошли ближе, превратясь
Ральф шевельнулся:
– Пошли.
Двинулись вперед, Роджер чуть-чуть отстал. Джек с Ральфом вместе повернули за плечо горы. Снизу сверкнули плоские воды лагуны, и длинным бледным пятном за нею был риф. Их нагнал Роджер.
Джек заговорил шепотом:
– Дальше – ползком. Может, он спит…
Роджер и Ральф поползли, а Джек, несмотря на все свои храбрые слова, на сей раз отставал. Вышли на плоский верх, где под коленками и ладонями были твердые камни.
Что-то вздувается…
Ральф попал рукой в холодный, нежный пепел и чуть не вскрикнул. Рука дернулась от неожиданного соприкосновенья. На миг мелькнули перед глазами зеленые искорки дурноты и тотчас растаяли во тьме. Роджер лежал рядом, и губы Джека шептали в ухо Ральфу:
– Вон там, где раньше щель была. Бугор – видишь?
Пепел угасшего костра посыпался Ральфу в лицо. Он не видел щели, вообще ничего не видел, потому что опять всплыли зеленые искорки и разрастались, и вершина горы вдруг поползла вбок и накренилась.
Опять, уже не так близко, он услышал голос Джека:
– Испугался?
Нет, он не то что испугался, у него отнялись руки и ноги; он висел на вершине рушащейся, оползающей горы. Джек отодвигался от него все дальше, Роджер наткнулся на него и, пошарив, сопя, прополз мимо. Он слышал – они шептались.
– Видишь?
– Это же…
Перед ними всего в трех-четырех ярдах был взгорок там, где прежде взгорка не было. Ральф услышал какой-то тихий стук – кажется, это у него у самого стучали зубы. Он взял себя в руки, весь свой ужас обратил в ненависть и встал. И сделал два натужных шага вперед.
Позади них лунный серп уже отделился от горизонта. Впереди кто-то, вроде огромной обезьяны, спал сидя, уткнув в колени голову. Потом ветер взвыл в лесу, всколыхнул тьму, и существо подняло голову и обратило к ним бывшее лицо.
Ноги сами понесли Ральфа по пеплу, сзади он услышал топот, крик и сломя голову, не разбирая дороги бросился вниз, в темноту; на вершине остались только три брошенные палки и то, что сидело и кланялось.
Глава восьмая. Дар тьме
Хрюша перевел несчастный взгляд с рассветно-бледного берега на черную гору.
– Ты это точно? То есть наверняка?
– Я тебе повторяю десятый раз, – сказал Ральф. – Мы его видели.
– А сюда-то он не придет?