Повелитель праха
Шрифт:
– Так я же...
– Бы-стро!
Сущенко закрыл дверь и вернулся к столу.
– Совсем работать не с кем, - пожаловался он.
– В дивизион одних доходяг шлют, к нам в ППС никого не заманишь... Сто шестьдесят рэ в месяц - это деньги?
– Не деньги, - согласился Гулов.
Поток жалоб, готовых сорваться с языка у Сущенко, остановило появление в дверях невысокого, с заметным животом человека в милицейской форме, сидевшей на нем с той нарочитой небрежностью, которой в совершенстве
graph-definition>
Слушай, вот лейтенант Гулов из следственного, у него к тебе вопросы
есть...
Казаков долго не мог вспомнить, о какой женщине говорят Сущенко и лейтенант, а потом вдруг просиял:
– А-а! Так это которая нам чуть газик не опрокинула!
И, видя изумление Гулова, пояснил:
graph-definition>
Поговорю. Дальше давай.
graph-definition>
В каком часу это было?
– сдерживая зевоту, спросил Гулов.
graph-definition>
Как это - не в себе?
– встрепенулся Гулов.
– Вы ясно можете объяснить?
graph-definition>
В такт?
– подсказал Гулов.
graph-definition>
Что бормочет? Не помните?
graph-definition>
Дальше, дальше!
graph-definition>
В машину она к вам легко села? — спросил Гулов.
Гулов покачал головой:
graph-definition>
Какое там имя!
– Казаков пожал плечами.
– Может, в больнице знают?
graph-definition>
Число помню. Восемнадцатое апреля. У меня на другой день день рождения был...
Гулов прикусил губу. Восемнадцатое апреля... Еще одно совпадение? Ведь в ту ночь вскрыли могилу Кириченко...
– Ну, ты, сука... Чего привязался...
– прошипел он, резким движением вырвал плечо и мгновенно исчез за углом конторы. Гулов обернулся. Позади него никого не было.
Начальник патрульно-постовой службы капитан Сущенко встретил Гулова без особого радушия. И просьбу лейтенантика из следственного отделения свести его с милиционерами, в чей маршрут входит кладбище, воспринял однозначно: ищет прокол!
– Я сперва хотел бы знать...
– Гулов, хорошо сориентировавшийся в извивах сущенковской души, поспешил успокоить подозрительного капитана: - Никаких претензий, честное слово! Просто вы же слышали про это дело с могилами... ну вот, я им занимаюсь, и просто хотел узнать, не видал ли кто-нибудь из ваших ребят, что нибудь необычное, непривычное в том районе. Вот и вce. Убедившись, что Гулов не собирается "катить бочку" на него и его службу, Сущенко смягчился:
– Это, конечно, поможем, раз так, только не думаю я, чтобы они что-то такое там увидели, я бы знал...
– И все-таки, - настаивал Гулов.
–
– Ну, камнем там витрину в цветочном ларьке разбили... тебе же не это надо?
– Не это, - согласился Гулов.
– Вот я и говорю... там и цветов-то не было... Ну, бабу одну ребята там поймали ночью, пьяную, что ли, или нанюхавшуюся дряни какой-то... Как раз возле кладбища..
– Давно?
– С месяц, наверное, уж будет... Не то? Гулов прикинул в уме: по времени, в общем-то подходило.
– Надо поговорить. Кто?
– Старший сержант Казаков и сержант Тофеев, тебе везет: Тофеева нет, в отпуск уехал, а Казакова я только что видел...
Он подошел к двери, распахнул и гаркнул в коридор так, что Гулов подпрыгнул на стуле:
– Казаков!!
Пробегавший по коридору рядовой милиционер шарахнулся к стене. Сущенко поманил его:
– Ну-ка, ты это... сержанта Казакова знаешь?
– Не знаю, товарищ капитан!
– Ну, все равно... Найди его и пусть быстро ко мне!
– Так я же...
– Бы-стро!
Сущенко закрыл дверь и вернулся к столу.
– Совсем работать не с кем, - пожаловался он.
– В дивизион одних доходяг шлют, к нам в ППС никого не заманишь... Сто шестьдесят рэ в месяц - это деньги?
– Не деньги, - согласился Гулов.
Поток жалоб, готовых сорваться с языка у Сущенко, остановило появление в дверях невысокого, с заметным животом человека в милицейской форме, сидевшей на нем с той нарочитой небрежностью, которой в совершенстве овладевают, только прослужив в милиции годы.
– Старший сержант Казаков...
– Слушай, вот лейтенант Гулов из следственного, у него к тебе вопросы есть...
Казаков долго не мог вспомнить, о какой женщине говорят Сущенко и лейтенант, а потом вдруг просиял:
– А-а! Так это которая нам чуть газик не опрокинула! И, видя изумление Гулова, пояснил:
– Мы с Гариком стояли на перекрестке Бебеля и Колокольной. У нас карбюратор все время барахлит, Михал Афанасьич, это же не езда, а хрен чего, его бы поменять. Поговорите...
– Поговорю. Дальше давай.
– Ну, мы стали, Гарик полез посмотреть, а я вижу, к нам по Колокольной баба идет. Ну, я еще подумал, нашла время и место гулять: там же кладбище за мостом, угол-то глухой... Но одета прилично, не шатается.
– В каком часу это было?
– сдерживая зевоту, спросил Гулов.
– Не скажу точно... В два, в полтретьего, так где-то. Ну, идет прямо к нам. Я вылез из газика, думаю, может, ей чего надо. Она подходит ближе, но ничего не говорит. Я гляжу, а она как бы не в себе...