Повелитель смерти и Королева жизни
Шрифт:
Прямо над входом располагалась группа, которую можно было бы назвать "Триумф грубой силы". Огромный мощный мужчина, почти такой же широкий, как и высокий, стоял, ликуя, над своей жертвой – менее крепкой фигурой, распростертой у него под ногами. Оба были облачены в доспехи. Лицо победителя было искажено в диком оскале, поражающем своей чудовищной величиной, так как голова его была посажена прямо на плечи, ибо шеи у него не было. Глаза были расположены так близко друг к другу, что на первый взгляд казались одним. Нос был плоским и похожим на африканский, а рот, лишенный изгибов, просто отвратителен
Его жертва лежала в позе, свидетельствующей о жесточайших истязаниях: голова была полностью откинута назад и заведена за плечи. На земле лежали два боевых топора, огромные, почти такие же тяжелые, как и те, кто их использовал.
Но взгляд исследователей все время возвращался к грозному лицу завоевателя. От бровей вниз он был просто огромным, жестоким гигантом, а выше глаз – интеллектуалом. Это сочетание было совершенно устрашающим: казалось, что этот зверь способен на все, на преодоление любых препятствий, психических или физических, внутренних или внешних, для того чтобы утвердить свою, на первый взгляд, огромную волю. Он мог с одинаковой легкостью и уверенностью контролировать себя или доминировать над другими.
– Не может быть, чтобы он был взят из жизни, – с усилием произнес доктор. Критиковать эту безжизненную фигуру было нелегко. – На такой планете, как эта, с таким слабым притяжением, нет необходимости в такой огромной силе. Типичный меркурианец должен быть высоким и хрупким, а не коротким и плотным.
Но геолог придерживается иного мнения.
– Мы должны помнить, что у Земли нет стандартного вида. Подумайте, какая разница между комаром и слоном, змеей и пауком! Можно подумать, что они развивались в совершенно разных планетарных условиях, а не на одной планете.
– Нет, я думаю, что это чудовище могло быть настоящим.
И геолог перешел к осмотру других статуй.
Все без исключения они напоминали центральную группу; все фигуры были без шей, и все они были гораздо более крепкого телосложения, чем все люди на Земле. Среди них было несколько женских фигур; они имели такое же телосложение и в каждом случае были расположены так, чтобы подчеркнуть славу мужчин. В одной группе женщина предлагала еду и питье отдыхающему работнику, в другой ее, сопротивляющуюся, уносил на руках довольно симпатичный воин.
Доктор Кинни прошел в здание. Как и в другом строении, здесь не было двери. Помещение казалось всего лишь одним этажом в высоту, хотя создавалось впечатление, что это собор. Весь потолок, неправильно изогнутый в виде остроконечной арки, был украшен гротескными фигурами; стены также частично состояли из приземистых получеловеческих статуй, установленных на огромных треугольных столбах. В промежутках между этими причудливыми пилястрами когда-то были установлены какие-то украшения, поэтому здесь было сделано очень много фотографий.
Что касается пола, то он был разделен во всех направлениях невысокими перегородками. Высотой около пяти с половиной футов, эти стены разделяли огромное помещение, вероятно, на сотню треугольных отсеков, каждый из которых был размером с обычную жилую комнату. Широкие проемы около
– Интересно, а эти стены должны были перекрывать обзор? – размышлял доктор. – Неужели меркурианцы были такими коротышками?
Его вопрос остался без ответа.
Они зашли в ближайший отсек и уже собирались признать его пустым, как Джексон с восклицанием взволнованно смахнул пыль и показал, что предположительно сплошные стены на самом деле являются выдвижными шкафами. Неглубокие, из такого своеобразного металла, этих ящиков было несколько сотен на отделение. Во всем здании их должно было быть миллионы.
Еще раз тщательно удалили пыль, обнаружив слой этих диковинных рулонов или катушек, точно таких же, как те, что были найдены в инструментальном ларе на снарядном заводе. При внимательном осмотре металлической ленты невооруженным глазом ничего не было видно, хотя доктору показалось, что он различил какие-то странные знаки на самих коробочках.
Вскоре его предположение подтвердилось. Обнаружив в ящике за ящиком аналогичную картину – от одной до десятка миниатюрных лент, Ван Эммон решил аккуратно сдуть пыль с торцов ящиков, прежде чем открыть их. Это позволило обнаружить, что каждая из мелких вещиц была аккуратно промаркирована!
Мгновенно все трое заинтересовались этой неожиданной подсказкой. Маркировка была очень тусклой и деликатной, достаточно было малейшего прикосновения, чтобы ее уничтожить. Для неподготовленного глаза это было похоже на древнеегипетские иероглифы, а для археолога означало, что найдена совершенно новая система идеографических знаков.
Внезапно Джексон выпрямился и с новым интересом осмотрелся. Он подошел к одному из квадратных дверных проемов и очень осторожно снял пыль с небольшой таблички на перемычке. Осторожность была излишней: на прочном металле был выгравирован один-единственный иероглиф, явно на том же языке, что и другие идеограммы.
Архитектор торжествующе улыбнулся, глядя в пытливые глаза друзей.
– Мне не придется есть свою шляпу, – сказал он. – Это точно город, и это его библиотека!
Когда они вернулись к Кубу, Смит все еще был занят работой над маленькой машиной. Он сказал, что некоторая часть корпуса пропала, и он занят тем, что вытачивает из стали кусок, который должен занять это место. Как только она будет готова, решил он, они смогут увидеть, что представляет собой этот прибор.
Все трое взяли с собой большое количество катушек. Они были уверены, что микроскопическое исследование лент позволит обнаружить нечто, подтверждающее теорию Джексона о том, что это огромное сооружение действительно было хранилищем книг или того, что соответствовало книгам на Меркурии.
– Но главное, – с энтузиазмом говорил доктор, – это попасть в "сумеречную полосу". Я начинаю питать самые смелые надежды.
Джексон настаивал на том, чтобы они сначала посетили большой "особняк" на окраине этого места; по его словам, он почему-то был уверен, что это того стоит. Но Ван Эммон поддержал доктора, и архитектору пришлось довольствоваться согласием вернуться, если их поездка окажется бесполезной.