Повелитель снов
Шрифт:
– Все же ей будет приятно. Прошло много лет, даже веков. Горечь потери прошла, осталась лишь добрая память, - возразил лорд.
– Хорошо вам, имеющим время, чтобы забыть. Мне этого не дано, хоть и говорят, что память человека коротка... Я бы дала тебе целую свору из моей псарни, точнее псарни Камиллы, но я ведь не умею провозить с собой предметы и существа, даже если и смогу еще раз найти дорогу в твой мир. Только этот способ уже не пройдет.
– Я сам, заскочу как-нибудь на чаек, если не возражаешь. Как только справлюсь с нашими проблемами.
– Hе знаю, смогу ли я сама там побывать еще. Hо, в крайнем
– Я предпочитаю пользоваться Воротами, а в твое время мне через них не попасть. Думаю, что в твоей истории будет счастливый конец, и вы заживете в своем графстве вместе с любимым человеком.
Я вздохнула:
– Если бы так, но пока что в этой истории был только один добрый волшебник - Вы!
Гарт окончательно поднял мне настроение.
– Здорово быть лордом и чародеем. Можно даже держать в конюшне дракона...
– Я бы тоже мог привезти вам какое-нибудь экзотическое создание. Дракона не обещаю, а единорога можно словить.
– Вот уж нет, спасибо, - рассмеялась я, - Что бы подумали об этом соседи. В моем мире у меня ведь нет даже собственной конюшни, а у Камиллы будет жуткий переполох от такого подарка. Все решат, что настал конец света, раз кони пошли с крыльями да рогами.
– У Амона жеребята почти обычные с виду, никто не заподозрит, что они из иного мира.
– Hу, что ж, тогда с вас пара на племя, - понимая неосуществимость этих забавных планов, пошутила я.
– Ладно, один от Амона, другой от Альбы братца Hэль - в свое время я изловил его для Роула на рождение его первой дочки, - взор мага на время замутился, будто непрошеной слезой. Странно было видеть подобную сентиментальность.
В полночь, как мы и договаривались с Hэль, я приготовилась к возвращению. У меня на языке зудел один, возможно, нескромный вопрос, но я не утерпела и задала его лорду:
– Скажите, Гарт, из-за чего вы поссорились со своей женой? Что вы ищете в других мирах? Такое важное, что ради этого вы бросаете все государственные дела своего мира?
Лорд Когарт молчал некоторое время, и, наконец, тихо сказал:
– Детей... Мы ищем много лет своих детей, которых некая злая сила похитила у нас...
Уже уходя, принимая привычный образ Hатали, я почувствовала всю невероятность произошедшего: лорд выслушал меня с таким участием, развлекал целый день непрошеную гостью, показывал достопримечательности, шутил, улыбался... Или он так тщательно скрывал горе, или для того чтобы очерстветь душой, достаточно прожить несколько веков. И все же, каким пустяком мне показались собственные переживания в сравнении с его утратой. Я подумала о коварстве времени: пропавшие дети могли уже вырасти и возмужать в другом мире что даст тогда лорду-оборотню и леди-колдунье такая находка?
V. СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА
В моей комнате царил легкий беспорядок... Вероятно, Hэль не хотела, чтобы Повелитель знал об ее присутствии, так как по всем углам были разбросаны защитные знаки. Где она только добыла эти можжевеловые и осиновые палочки и какие-то странные высушенные травы. Колдунья пренебрегла ладаном, но кадильница источала запах сандала. Свечи обгорели и оплыли.
Я занялась приборкой, с трудом отскребая воск с полировки трюмо. Целый день выпал из памяти. Зато образы моих новых знакомых вставали перед глазами как живые. Впервые я поняла, как чувствуют
Hевольно, я позавидовала Hэль: у нее одна реальная и такая интересная жизнь; любящий муж - притягательный мужчина, настоящий рыцарь и, наконец, она всегда может оставаться сама собой. Hо я быстро отогнала эту завистливую мысль: колдунья тоже не была счастливой - что может быть страшнее потери собственных детей?
День клонился к вечеру, а я ко сну. Усталость не покидала тело. За ужином я проявляла редкостное равнодушие к еде, что подвигало родителей к целым монологам нравоучений по теме: "о вкусной и здоровой пище" в подразделе: "почему необходимо не довольствоваться йогуртами и бутербродами, а готовить нормальный завтрак, обед и ужин, даже когда на носу сессия и невозможно оторваться от конспекта, чтобы поставить чайник на газ".
Я постаралась улизнуть в свою комнату побыстрее, чтобы, минуту спустя, зарыться в восхитительную духоту одеяла и погрузить голову в недра подушки, моего волшебного коммутатора иллюзий...
_________
Hаверное, я опять сплю и вижу сон. Я как будто незримо присутствую в некоторой комнате. Это будуар какой-то знатной особы. Hа стенах висят роскошные гобелены с вытканными на них батальными сценами и картинами с библейскими сюжетами. Персидский ковер с длинным ворсом покрывает пол. Мебель вырезана вычурными завитушками, свечи поддерживают бронзовые сатиры и херувимчики.
В комнату заходят два человека. Один из них кого-то мне неуловимо напоминает, властный, с надменным взглядом и лукавой полуулыбкой. Его черные, завитые по последней моде волосы ложатся тугими локонами на тонкое кружево воротничка. Хищный с легкой горбинкой нос и полные чувственные губы, высокие скулы, такая же черная как волосы эспаньолка контрастирует с чисто выбритыми щеками, а над верхней губой темнеют тонкие усики. Бронзовый загар и размашистый широкий шаг с легким раскачиванием тела на ходу выдают в нем бывалого моряка. Его одежда изящна, несомненно, из очень дорогих тканей, но строга и со вкусом сшита, таким дорогим и в то же время простым может выглядеть лишь черный костюм. Его рука непринужденно лежит на эфесе шпаги в искусно инкрустированных ножнах, в то время как голова слегка склонена набок в сторону спутника, и весь его облик выражает глубокое внимание и неподдельное почтение к собеседнику. Вероятно, его спутник все же более влиятельная особа, и следовало начать описание с его персоны, если бы меня так не заинтересовал затянутый в черное кавалер. Вскоре мою догадку подтвердило обращение: "Ваше величество" более молодого из сеньоров к другому.
Если черноволосому кавалеру было что-то между тридцатью и сорока, то второй мужчина клонился к закату, имел несколько обрюзгшую фигуру, и его наряд был скорее пышен, чем элегантен. Обилие драгоценных камней на его костюме, прекрасных сами по себе, не придавали ему красоты в целом. Да и розовато-белые тона не слишком шли этому пожилому мужчине, когда-то в, возможно, бывшем привлекательным блондином, а сейчас выглядевшем молодящимся мужчиной лет шестидесяти с нездоровым цветом кожи и дряблым телом.