Повелитель теней: Повести, рассказы
Шрифт:
Обдумывая результаты разговора, Александр Петрович пришел к выводу, что без контакта с госбезопасностью обойтись не удастся. Все дороги ведут в Рим.
В качестве объекта атаки адвокат избрал отставного подполковника КГБ Сергея Петровича Клещихина. Ныне бывший чекист занимал скромный кабинет в мэрии и служил постоянной мишенью для нападок демократической прессы, на которые не обращал никакого внимания. В застойные времена подполковник именовался Кречетовым, поскольку офицерам его хищной организации полагалось иметь птичьи фамилии. Он, как тогда говорили, «курировал» университет, и
Александр Петрович заявился к нему в конце рабочего дня, на случай если Клещихин сохранил привычку к конспирации и захочет беседовать на свежем воздухе.
Адвокат не ошибся. Обменявшись с ним рукопожатием, подполковник бросил косой взгляд в угол кабинета и рассеянно произнес:
— А я-то уж собрался уходить. У вас ко мне серьезное дело?
— Что вы, какое там дело! — замахал руками адвокат. — Просто хочу об университете поговорить, вспомнить разные мелочи.
— Тогда предлагаю пройтись. Вспомнить alma mater можно и на ходу.
Разговор состоялся на уединенной скамейке в скверике.
Александр Петрович не стал разводить церемоний:
— Мне нужно знать, как умер Хейфец.
— Боюсь, этого толком никто не знает.
— Но его труп был?
— За кого вы меня принимаете, Самойлов? — поморщился подполковник. — Я с трупами не имел дела. Но думаю, трупа не было.
— А отчет, как это случилось, был?
— Отчет наверняка был.
— Мне нужна ксерокопия.
— Зачем вам это?
— Дело, видите ли, чисто гуманитарное. Родственники хотят иметь могилу. Если могилы нет, хотят знать, почему нет.
— История очень темная. — Подполковник сделал паузу, отслеживая взглядом прошедшего по дорожке молодого человека с сигаретой в зубах. — У меня были потом неприятности, да и не только у меня. Вообще у всех, кто имел дело с Хейфецом, всегда были неприятности. От души советую: не лезьте в это дело.
— Что бы вы сказали, — Александр Петрович с удивлением заметил, что копирует интонации Хейфеца-младшего, — о тысяче зеленых?
— Это что, взятка? — деловито осведомился Кречетов.
— Взятка?! — В голосе адвоката прозвучало безграничное удивление. — Так это правду говорят, что вы у них еще работаете?
— Бросьте вы ваши шуточки. Конечно же нет.
— Тогда о какой взятке вы говорите? Просто плата за работу в архиве.
— В том-то и штука, что дело Хейфеца — не архивное. Я думаю, оно не закрыто, я даже уверен в этом.
— Столько лет — и не закрыто? Ведь и вашего КГБ уже нет!
— КГБ нет, а дело есть. Вы же не ребенок, Самойлов. Режимы меняются, а служба безопасности остается.
— Ну раз так, пусть будет полторы тысячи.
— С вами не соскучишься, — ухмыльнулся подполковник. — Обещать ничего не могу. Позвоню.
Через два дня в том же скверике и на той же скамейке Александр Петрович получил увесистую пачку листов ксерокопии.
— Девятая папка, — коротко пояснил подполковник. — Последний год жизни.
Адвокат с первого взгляда оценил товар как первосортный и без колебаний выложил условленную сумму, по-братски разделив с подполковником испрошенные для этой покупки у Хейфеца три тысячи.
Дома, исследуя
Во вторую стопку легли бумаги, относящиеся к научной стороне дела: заявление, то бишь донос, одного из сотрудников Хейфеца и два экспертных заключения, сделанные авторитетными учеными по запросу КГБ. Их опусы были для адвоката китайской грамотой, но конечные выводы отличались простотой: создавая экспериментальную установку, доктор Хейфец, при попустительстве академика Сахарова, сделал, по первому заключению, не совсем то, что требовалось, а по второму — совсем не то.
Третья группа бумаг содержала разрозненную и скудную, но совершенно неожиданную информацию: Хейфец занимался кабалистикой и был причастен к восточным эзотерическим учениям. В частности, он имел переписку с величайшим знатоком кабалы Бен Шефиром, и даже всесильному КГБ не удалось добыть копии ни одного из писем.
По окончании сортировки в руках адвоката осталось четыре листка, которые нельзя было отнести ни к одной из трех групп и вообще соотнести с чем-нибудь разумным. Это были показания сотрудников лаборатории номер шесть, то есть циклотрона, работавших в ночные смены. Они утверждали, что видели призрак Хейфеца, и даты на их показаниях стояли недавние.
Что бы за этим ни крылось, Кречетов оказался прав: дело Хейфеца не закрыто. Значит, если он, адвокат Самойлов, сунется на циклотрон без надлежащего основания, то неизбежно попадет в поле зрения нью-кагэбэ, как бы оно теперь ни называлось.
Продолжая свой пасьянс, Александр Петрович весь материал разделил на две части. Направо легло рациональное: доносы, экспертизы, отчеты; налево — иррациональное: кабала и призраки. За увесистую правую пачку Хейфец-младший уже заплатил и получит ее завтра же, за тощую левую стопку листков ему придется платить отдельно. Подумав немного, Александр Петрович переложил из левой пачки в правую два листка — в качестве наживки.
Далее он на своем портативном ксероксе снял еще одну копию со служебной записки майора Сапсанова — тоже небось на самом деле Тютькин или Лепешкин, подумал адвокат — и только после этого погрузился в детальное ее изучение.
Из документов следовало, что Сапсанов «вел» Хейфеца несколько лет. Майору все было ясно, как Божий день: Хейфец выстроил экспериментальную установку не так, как ему приказали, что в его профессии уже само по себе преступление, и это — при постоянных тайных контактах с людьми, изобличенными в качестве агентов мирового сионизма. Первый ордер на арест Хейфеца был выписан, как только его покровитель Сахаров отправился в ссылку. Но не тут-то было! Хейфец обслуживал предстоящий полет космической станции на Венеру, и космические боссы оказались не менее сильны, чем госбезопасность. Сапсанову приказали временно оставить Хейфеца в покое и копить материал.