Повелитель теней: Повести, рассказы
Шрифт:
— Вы встретили его в коридоре, он ехал в инвалидной коляске. — Адвокат скосил глаза на полковника, интересуясь его реакцией: ведь то, что майор начал задавать вопросы, не заручившись формальным согласием старшего по званию, означало косвенный допрос самого полковника.
— Я не этого имею в виду, — раздраженно отмахнулся Сапсанов, — мне нужен Соломон Хейфец.
— Вы же видите, тут, кроме нас, никого нет.
— Вижу, вижу. Но я слышал его голос и хочу знать, что это означает. — Он подозрительно осматривал углы камеры.
— Может
Сапсанова передернуло.
— Прошу вас учесть, Самойлов, что об этом деле я осведомлен гораздо лучше, чем вы думаете. И вам известно, — он ухмыльнулся, — что Хейфец подозревается в убийстве двух человек. Как юрист, вы должны понимать, какие отсюда следуют выводы относительно вашего собственного поведения. В ваших интересах прийти ко мне и рассказать все, не дожидаясь приглашения. Надеюсь, и вы мне поможете. — Он поклонился полковнику почтительно, но с гаденькой улыбкой и удалился.
— Очень вредный. Может напакостить, — заметил полковник.
— Какая жалость! — воскликнул адвокат.
— О чем это вы, Александр Петрович?
— О том, как жаль, что вы это сказали. Я хотел вам сказать то же самое, слово в слово.
— А, вот оно что, — полковник задумчиво глядел на собеседника, — ничего не поделаешь, я первый сказал.
— Ладно. Нужно его отвлечь. Сообщите ему, что он ищет не там. Здесь работает водопроводчиком некто Харитонов, который знает обо всем этом больше, чем мы с вами, вместе взятые.
— И на какое время это может его отвлечь? — по-прежнему задумчиво поинтересовался полковник.
— На неопределенное. — Голос адвоката был полон беспечности. — Думаю также, что ничего особенного мы сегодня не видели. Духота, жара, понимаете ли, всякое могло померещиться. А Иосиф Хейфец разговаривал сам с собой. Не хотим же мы, в самом деле, встретиться в психушке.
Они поднялись по лестнице, и полковник ушел с ключами к вахтеру, адвокат же стал прогуливаться по опустевшему коридору, не сомневаясь, что Харитонов болтается где-то поблизости. Тот не замедлил появиться.
— Что за цирк, адвокат? Горбун — откуда?
— Из Америки. Младший брат покойного Хейфеца, приехал посмотреть на могилу.
— Живут люди… — неопределенно протянул Харитонов.
— Кум приходил. Про вас спрашивал.
— Полковник, что ли?
— Нет, майор, в штатском. Говорит, вчера ночью что-то видел.
— И что видел?
— Не говорит. Искать будет.
— Пусть ищет, у него работа такая, — равнодушно проворчал Харитонов, но на долю секунды в медвежьих глазах мелькнула недобрая искорка, и адвокат понял, что сигнал принят.
Он добрался домой на рассвете и едва нашел в себе силы раздеться, перед тем как провалиться в сон. Его разбудили телефонным звонком, как ему показалось не дав поспать и получаса. На самом деле он проспал до полудня.
Звонила Джейми:
Подъезжая к гостинице, Александр Петрович прикидывал, сколько ему заплатят. Ему казалось, Хейфец должен заплатить больше, чем договорились, раз уж он этакий лилипутский Монте-Кристо.
Джейми встретила адвоката у выхода из лифта, и, как во время первого визита, они вдвоем наблюдали медленное приближение по коридору процессии во главе с Хейфецем.
Лечебные процедуры сделали свое дело: мистер Хейфец был в хорошей форме. Уединившись с адвокатом, он медлил начать разговор, и Александр Петрович тоже молчал, давая возможность хозяину выбрать, в каком ключе вести беседу.
Как и предполагал адвокат, Хейфец не склонен был обсуждать ночные приключения. Он приступил прямо к делу:
— По-моему, господин Самойлов, вы блестяще выполнили вашу работу. Я считаю, все условия договора выполнены. Я должен вам заплатить тридцать тысяч. — Он выдержал паузу, оставляя время собеседнику согласиться либо не согласиться или даже, мелькнуло в мыслях у адвоката, провоцируя его поторговаться. Нет уж, подумал он, не дождетесь, мистер Денежный Мешок.
— Вы по-прежнему предпочитаете наличные?
Последовала новая пауза, затем горбун нажал кнопку на своем пульте, и Джейми принесла на подносике шесть запечатанных пачек пятидесятидолларовых бумажек. Продемонстрировав деньги, она ловко, не прикасаясь к ним руками, переместила их в полиэтиленовый пакет с рекламой синтезаторов «Хейфец» и оставила около адвоката.
Далее, как обычно, был предложен кофе.
— Я на днях уезжаю, господин Самойлов, — сказал Хейфец, — и хочу вам на память сделать подарок.
Джейми прикатила журнальный столик, на котором под прозрачным колпаком покоилось что-то большое. Приглядевшись получше, адвокат обомлел: это был фонограф.
Джейми подвезла фонограф к Хейфецу и сняла прозрачный колпак. Хейфец освободил какой-то рычажок, восковой валик начал вращаться, послышалось шипение и приглушенный хрипловатый голос, неразборчиво произнесший несколько слов по-английски.
— Вы слышали голос Томаса Эдисона, — торжественно объявил Хейфец, — этот фонограф — из первой партии, выпущенной им самим. Хорошая вещь, но, увы, он, как и я, может жить только под стеклянным колпаком.
Джейми передвинула столик к адвокату, и тот в свою очередь тоже запустил фонограф и тотчас остановил его.
— Спасибо, это царский подарок. — Адвокат церемонно поклонился. — Я потрясен вашей щедростью… и вашей осведомленностью.
Джейми сама пошла проводить Александра Петровича к машине, а за ними молодой человек спортивного вида нес фонограф.
— Вы счастливчик, господин Самойлов, — щебетала по пути Джейми, — мой шеф не каждому делает такие подарки. Если вы захотите его продать, на любом аукционе вам дадут не меньше двухсот тысяч.