Повелитель теней. Том 1
Шрифт:
Виктор Викторович взмахнул рукой, и с близнецов спало заклинание неподвижности. Андрей весь подобрался, наклонился вперёд и с ненавистью уставился на Гену, а Настя жалобно всхлипнула и воскликнула:
— Это всё Ломоносов! Он придёт сюда! В девять часов! Мы просто хотели отомстить! Он… он… он вылил тарелку каши на моего брата!
— Заткнись, дура, — одёрнул её Андрей.
— Молодой человек, как вам не стыдно? — с осуждением покачала головой Лысая. — В нашей Академии работает несколько клубов по интересам. Один из них углубленно изучает историю этикета и современные правила. Думаю, вам будет полезно пару месяцев его посещать. Конечно, в дополнение к общественным
— Однако мы также обязаны проверить информацию, — проговорил директор и поправил уложенные в идеальную причёску золотые волосы. — Мы подождём Марка Ломоносова здесь, допустим… до десяти часов вечера. Если он придёт, то вы будете избавлены от наказания.
Настя воодушевлённо закивала, а вот Андрей был настроен далеко не так оптимистично. И правильно. Я сидел тихо, как мышка, и пытался не засмеяться, потому что выглядело всё довольно забавно: директор и компания расположились ровно напротив меня, скрытые от чужих глаз магией. И они, и я старались лишний раз не шевелиться, чтобы не издать шум. По истечении указанного директором срока Лысая щёлкнула пальцами и велела:
— Быстро за мной, поговорим в ректорате. Вместе с вашими деканами, — она повернулась к Гене и добавила: — Вы отстранены от обучения на две недели. Отдохните и подумайте над своим поведением.
— Но почему?! Я же вам всё рассказал! — возмутился Гена.
— Всё-таки ты, сука? — яростно прошипел Андрей.
— Четыре месяца посещения Клуба Этикета и Этики! И домашнее задание будете рассказывать лично мне! — рявкнула Лысая, и губы Андрея резко побледнели, слиплись намертво и покрылись гладкой кожей. Он испуганно замычал, но быстро очухался и замолк, прожигая взбешённым взглядом спину Лысой. Она же снова обратилась к Гене: — Владимир рассказал, что вы очень просили поставить вас в боевую группу к Ломоносову. Сегодня утром, между прочим. А вечером уже прибежали к директору с доносом. Я не моралист, чтобы вас осуждать, но каждое решение должно быть обдумано. Потому что у всего есть последствия.
Все они спустились на второй этаж, и скоро их шаги затихли вдали. Отлично, с этим разобрались. Теперь — очередь Анновой. Я не хотел её калечить. В конце концов, она — молодая девчонка, которая потеряла берега, почувствовав себя всемогущей. Кто в юности не совершает ошибок? Да никто. Другой вопрос, что мало кто из-за своей прихоти оторвёт другому человеку руку. Но я собирался ей показать наглядно, как плохо издеваться над слабыми. Замечательный способ — поставить Аннову в позицию слабой, чтобы она ощутила все прелести полной беспомощности и отчаяния.
По дороге к общежитию стихийников я наткнулся на Крабогнома, обвешанного тюбиками клея «Момент». Он радостно помахал мне клешнёй и принялся заливать клеем замочную скважину ближайшей двери. Я прошёлся вдоль этажа. Крабогном провёл здесь плодотворный вечер — все замочные скважины были намертво запечатаны. Сначала я хотел его отругать, а потом…
— Эй, Крабогномище!
— Да, великан-хозяин-друг? — он подбежал ко мне и преданно задрал голову.
— Когда закончишь, отнеси все пустые тюбики в комнаты ребят, которые прятались рядом со мной на третьем этаже.
— Будет сделано!
Аннову я отыскал быстро. Чтобы не тратить Тени, опять забрал излишек энергии у Крабогнома и, превратившись в туман, скользнул в щель под дверью в её комнату. Нужно было её разбудить, но так, чтобы она не поняла, где заканчивается сон, а где начинает явь. Для этого я применил лёгкое ментальное вмешательство. Аннова зашевелилась, сонно потёрла глаза и уставилась на меня, с недоумением
— Кто ты? Что ты здесь дела…
Она проглотила остальные слова и застыла — я врубил иллюзии на полную катушку, перенёс её в мою прошлую жизнь. Я собирался показать ей бои с самыми страшными и сильными монстрами, которых когда-либо встречал. Мой голос прогремел у Анновой над головой:
— Тебе понравилось сегодня издеваться над первокурсницей?
— Она напросилась!
Первым делом я показал ей Болотную Кикимору — существо, которое отдалённо напоминает согбенную худую старушку. Она заманивает в своё логово случайных путников и запирает в «погребе» — глубокой яме, в которой подвешивает своих жертв. Болотные Кикиморы любят свежее мясо, поэтому держат несчастных людей живыми как можно дольше. Та тварь, на которую мне выдал задание Император, обладала девятым рангом, если перевести в местную систему развития. Я победил её, но для Анновой я изменил сценарий — она видела, как Болотная Кикимора утаскивает её в трясину и день за днём отрезает от неё по куску.
Я внимательно следил за состоянием Анновой — у меня не было цели, чтобы она умерла от разрыва сердца.
— Ты тоже напросилась. Не нужно ходить мимо болота, в котором живут Кикиморы, — прогромыхал я. — А если бы её руку распылило и она осталась бы инвалидом?
— С выскочками только так!
Для второй сцены я использовал восстание домовых — однажды эти милые пушистые ребята подняли бунт, потому что им по воскресеньям не ставили блюдце молока и печеньку. Ну, традиции постепенно забывались, люди верили в драконов и химер, а домовых начали считать чуть ли не глупым суеверием. В одно прекрасное утро домовые повалили на улицу — волна хаоса распространилась по всей стране. Она сметала всё на своём пути, как стихийное бедствие. С домовыми не нужно было сражаться, но то чувство, когда ты стоишь посреди улицы и смотришь, как на тебя несётся волна домовых… Пробрало даже меня тогда до костей.
Я выбирал самые яркие и впечатляющие воспоминания, чтобы показать их Анновой с помощью иллюзий. Это затянулось на несколько часов.
— Больше не буду… — с трудом выдавила Аннова, встретившись с озёрными русалками, наводящими ужас. — Я поняла, поняла… Я больше не буду никого обижать…
Уложив её спать, я выскользнул в коридор и направился в свою комнату, но неожиданно передо мной выскочил Крабогном и выпалил:
— Жопа Егора! — он запнулся и поправился: — Егор в жопа!
Я развернулся на пятках и побежал в общежитие физиков, но Крабогном вцепился в мою штанину и потащил меня в противоположную сторону, к стихийникам. Комната Анновой находилась с края, Крабогном же вёл меня в глубь общежития. У общих душевых я притормозил — у двери стоял парень и нервно озирался, изнутри доносился шум, копошение и сдавленные возгласы. Я, не скрываясь, подошёл и попытался протиснуться внутрь, но парень, стоящий на стрёме, вцепился в мой воротник и дёрнул меня назад. Я не стал тратить время на объяснения и уговоры, просто и без изысков вырубил его ударом в подбородок и шагнул через порог.
Егор, облачённый в жировой доспех, отбивался от пятерых парней — все старшекурсники. Он, словно мячик, отскакивал от одного хулигана к другому, которые, как ни старались, не могли пробить его защиту. У раковин валялся Александр Стахович — сын императора потерял весь лоск и высокомерие и неловко, сильно пошатываясь, пытался подняться и всякий раз падал обратно, растягивался на окровавленном кафеле. Сотрясение мозга, не меньше.
— Шёл бы ты отсюда, чудик, — процедил один из хулиганов.