Повелитель тлена
Шрифт:
Мгновение, и храм, словно штормовой волной, захлестнуло разноголосым шумом. Плач никак не желавшего успокаиваться младенца и всхлипы очухавшейся Софи. Негодование её родителей, поклявшихся презирать де Гриенов до гроба, и раздававшиеся то тут то там восклицания приглашённых.
Что касается фальшивых невест, то с бегством Идена запал у девушек сразу пропал. Сейчас они смирно сидели в почётном первом ряду и отвечали на вопросы расхаживающего перед ними Бастиана. Эшерли тем временем что-то втолковывал подоспевшим полицейским, вероятно, брал на себя всю
Грэйв уверял, что всё обойдётся. Что за «невинный розыгрыш» наказывать не станут, тем более любимчика королевы. Но мне всё равно было за него тревожно.
Я то и дело оглядывалась на полицейских, пытаясь по выражению их лиц понять, как проходит общение с его светлостью, и не заметила, как ко мне подошёл Бастиан.
Пальцы высшего коснулись моего локтя.
— Нам надо поговорить.
В груди болезненно заныло, стоило вспомнить, что именно из-за этого человека я оказалась в Эльмандине. Из-за него перенесла столько страданий…
И именно в него меня угораздило влюбиться.
Чувства, отравленные горькими воспоминаниями, нахлынули с новой силой. Думаю, этот эмоциональный всплеск уловил и господин дознаватель.
— Ива, это важно, — с нажимом проговорил он и направился к боковому нефу, надеясь, что я последую за ним.
Рано или поздно нам придётся поговорить… Оглянувшись на Грэйва, отправилась за Бастианом.
Сумрак поглотил худощавую фигуру мага. Я юркнула за ним следом и остановилась возле статуи юной девы, ростом перещеголявшей Эшерли и Мара вместе взятых. Каменное изваяние, укрывшись ото всех в небольшом арочном углублении, взирало на нас с печалью и меланхолией. А ещё с какой-то затаённой тоской, словно догадывалось о событиях прошлого. В одночасье перечеркнувших даже малейшую надежду на счастливое будущее.
Только не с ним.
Не с человеком, уже однажды отрёкшимся от меня.
Я смотрела на Бастиана, а видела незнакомого джентльмена из сна. Равнодушного, с отчуждённым видом разглядывавшего презентованную ему рабыню. Хрупкую, нежную Иву.
Ту, которая умерла.
Высший говорил быстро, взволнованно выталкивая из себя слова, как будто боялся, что его прервут и он не успеет сообщить мне нечто важное, поделиться своими страхами и переживаниями.
Я слушала его и не слышала, ловила в глазах мага своё собственное отражение. Мы словно поменялись местами, и теперь в моём сердце царило безразличие. Год назад это чувство перевернуло всю мою жизнь, превратив её в кромешный ад.
— …Я предлагаю вам свою помощь и покровительство. — Дознаватель замолчал, ожидая от меня хоть какой-то реакции.
Не сразу удалось осмыслить его слова.
По мнению Бастиана, мне следовало как можно скорее распрощаться со своим хозяином. В противном случае меня ждала плачевная участь: подобно своим предшественницам я могла навсегда исчезнуть с лица земли.
— С чего вы решили, что с девушками произошло что-то плохое? — сухо проговорила
Устраивал ли их жизнь, как собирался устроить мою? Он ведь обещал. И этими сладкими обещаниями я жила вот уже три месяца.
— Есть доказательства, — обтекаемо ответил маг. После чего с ещё большим жаром продолжил меня уговаривать: — Ива, вам нужно бежать. Я помогу и заступлюсь за вас. Только со мной вы будете в безопасности.
— А как же метка? — Всякий раз, стоило о ней подумать, и мне начинало казаться, что проклятое клеймо прожигает кожу, превращая её в одну сплошную кровоточащую рану.
Бастиан молчал, казалось, целую вечность, прежде чем тихо ответить:
— В Верилии браки с пришлыми запрещены. Но этот закон не распространяется на другие королевства.
— Вы… делаете мне предложение? — Ещё вчера желание Мара связать свою судьбу с моей вызвало бы во мне целую гамму чувств, среди которых, несомненно, преобладала бы радость. А сейчас… То, что испытывала в данный момент, было горькой смесью из боли, обиды и разочарования, в которой томились и моё сердце, и истерзанная душа.
— В этом случае Грэйв лишится любых на вас прав, — теперь голос высшего звучал уверенно и твёрдо.
Кажется, он всерьёз надумал сделать меня своей супругой, несмотря на риск и порицание со стороны ему подобных. Лишь бы я оказалась недосягаемой для мэтра, которого так люто ненавидел.
— Хотите поставить на кон своё благополучие? — прошептала с грустной улыбкой. — Доброе имя. Карьеру. Жизнь, в конце концов. И всё ради кого? Ради пришлой, от которой когда-то, не раздумывая, отказались.
Ожидала прочесть в его взгляде удивление, но Бастиан лишь горько усмехнулся и проронил:
— Думал, вы обо мне не помните.
— Не помнила. Но его светлость помог снять чары вашего дружка. Реджинальда.
А вот теперь высший выглядел недоумённым и растерянным.
— При чём тут Уокман? — нахмурился он. — Я полагал, что воспоминания о том вечере вам стёр траппер.
— Ему не пришлось, — грустно покачала головой я и коснулась руки каменной красавицы, в которой та сжимала живой, правда, уже увядший цветок. Охапка точно таких же лютиков с белоснежными лепестками лежала у ног статуи. — Мистер Уокман избавил охотника от хлопот. Уже после того, как с мистером де Клером и мистером Дерширом поразвлекался со мной. И прежде, чем полумёртвую выбросил на обочину.
Снова молчание; взгляд, в котором отражается множество невысказанных вопросов. Растерянность, постепенно сменяющаяся пониманием.
— Ива… я не знал, — наконец выговорил он, побледнев ещё больше. Хотя и в обычном своём состоянии не мог похвастаться здоровым румянцем. — Я не знал, — повторил с болью в голосе, завершив еле слышно: — Иначе бы не позволил.
— Но вы ушли…
— И это было одной из самых страшных моих ошибок. Которую я совершил дважды и за которую каждый день себя виню. — Бастиан ухватил меня за руку.