Повелитель волков
Шрифт:
Обернувшись к Мелисанде, спросил:
— Итак, мы идем?
— А моя подпись здесь не нужна? — спросила она. Он отрицательно покачал головой.
— Это просто договор. Ваш отец уже подписал его.
У Мелисанды больно сжалось сердце. «Нет, — думала она, — мой отец подразумевал не это. Он не мог желать своей дочери такого обращения, когда ее взгляды и желания не принимаются во внимание».
Она стиснула зубы. Да, это жестокий мир, где женщина ничего не значит. Она собственность отца до своего замужества. И потом она переходит полностью под опеку своего мужа.
Мелисанда, ослабев, почти упала
— Идемте, — резко сказала она и устремилась к выходу, больно закусив губу, чтобы вновь не расплакаться перед ним. Но, невзирая на усилия, перед глазами все начало расплываться, слезы застилали ей взгляд. Она сбежала вниз по ступенькам из башни и выскочила во внутренний дворик.
Во дворе уже совсем стемнело. Стихли стоны и рыдания. Мертвые были убраны, раненым оказана помощь. Зажгли факелы. На небе сегодня не было видно луны, и только дрожащий свет факелов освещал путь.
Конар взял ее под локоть.
— Мелисанда, будет гораздо приличнее тебе идти под руку со своим нареченным.
— Вы не мой нареченный, а отца.
— Я не хочу опять затевать с тобой перепалку.
— Тогда лучше вам будет помолчать.
Он сжал ее руку, не то чтобы сильно, нет, он собирался причинять ей боль — однако достаточно сильно, чтобы она понимала, что он может принудить ее сделать все, что положено.
— Я тоже очень измотан, поверь.
— Твой отец не лежит там, перед алтарем.
— Я действительно очень огорчен его смертью. Очень. Именно поэтому, миледи, я столь многое вам сегодня прощаю.
— А-а. А завтра, значит, прощения уже не будет?
— Завтра вам следует поостеречься. Чем больше я узнаю вас, тем более убеждаюсь в том, что вы не по годам умны, дерзки и безрассудны.
Она бросила на него быстрый взгляд.
— Именно так меня воспитывали. Мой отец хотел, чтобы я была самостоятельной.
Они подошли к дверям часовни, Рагвальд стал зачитывать перед собравшимися брачный контракт, затем он сообщил, что ввиду сложившихся обстоятельств свадебный обряд будет совершен немедленно.
— Да где же этот священник? — раздраженно пробормотал под нос Рагвальд.
— Я здесь!
Мелисанда была совершенно убеждена в том, что их священник, отец Мэтью, прибежит только в последний момент. Его не было видно целый день. Да, его никак нельзя назвать смелым человеком. Наверное, он прятался в каком-нибудь потайном углу под часовней.
Да уж, если бы викинг отловил отца Мэтью пораньше, уж он бы с ним сговорился в один момент. Мелисанда была бы обвенчана, что бы она там ни говорила.
Отец Мэтью, встрепанный, с торчащими во все стороны седыми космами, бросил быстрый взгляд на Мелисанду и поскорее отвел глаза. По-своему, он неплохой человек, добрый и заботливый. Она не сомневалась, что он сам очень огорчен таким поворотом событий, и все-таки совершит церемонию без колебаний.
Здесь во дворе было зябко, поддувал холодный ночной ветер. Мелисанда дрожала от ледяных прикосновений своей металлической кольчуги. Она закрыла глаза. Народ после объявления
— «Викинг!», — подумала Мелисанда.
— Мелисанда!
Она встрепенулась. Ох, она совсем отключилась и не следила за процедурой.
— Вступаете ли вы в союз по доброй воле? — повторил свой вопрос отец Мэтью.
— Нет!
Священник закашлялся. Викинг нетерпеливо повторил за него.
— Вступаете ли вы в союз по вашей доброй воле? — настойчиво и строго спросил он.
И она уже не сомневалась в том, что при необходимости он и силой заставит ее ответить согласием.
Это было желание ее отца. И она подтвердила, что пойдет на это. Ради всех людей, которые теперь с надеждой взирают на нее.
— Да! — резко выдохнула она. — Я делаю это по своей собственной воле.
В ледяном взгляде этого нордического волка промелькнуло нечто похожее на уважение.
— Кольцо! — торопил Рагвальд викинга. Вам надо надеть ей кольцо сейчас, перед входом в часовню. Тогда можно идти совершать обряд.
Викинг стянул кольцо с руки. Это был тот самый перстень, который он приложил к договору. Перстень сваливался у нее со среднего пальца, и пришлось надеть его на большой.
Наконец кольцо было надето. По толпе пронес вздох облегчения. Они могли теперь надеяться, что проклятые датчане получат достойный отпор, что дети их будут в безопасности.
Кольцо, слава Богу, не спадало. Отец Мэтью пригласил всех пройти в часовню.
— Вы на самом деле ходите на мессы? — язвительно спросила она своего спутника.
— О, конечно, когда это необходимо, — заверил он. Мелисанда уже собиралась сказать еще что-нибудь в том же духе, но внезапно замолчала. Они уже вошли внутрь храма. И там лежал ее отец.
— Я не вынесу этого! — прошептала она.
— Вы должны. Обопритесь на меня.
Пожалуй, это было последнее, что она могла потом вспомнить. Дальнейшее происходило как будто во сне. Отец Мэтью долго говорил об ее отце, о том, как он погиб. Говорил о том, сколько у них врагов, и как важно обеспечить замок надежной защитой. И что из-за этого они решили ускорить заключение брака. Потом о том, как Конар Мак-Олаф победил Джеральда, предавшего ее отца. Про то, как замечательно, что человек, отомстивший за ныне покойного лорда, станет теперь их господином. И только после того, как он закончил свою, казавшуюся Мелисанде бесконечной, речь, он, наконец, приступил к церемонии бракосочетания.
Мелисанда уже плохо осознавала происходящее. Под конец ей опять надо было что-то произносить. К этому моменту ей было настолько уже все равно, что она, не задумываясь, согласилась бы обручиться хоть с десятком леших из дремучего леса.
Стоя на коленях перед алтарем, она все же слышала, как отец Мэтью объявил их мужем и женой перед Богом и людьми.
Подняться сама она уже не могла. Конар помог ей встать и облобызал в обе щеки.
Наконец он повел ее к выходу.
Внизу у входа в главную башню ее с нетерпением ждала Мари де Тресси. Она крепко обняла Мелисанду и повела по ступенькам наверх в спальню.