Повелитель волков

Грэм Хизер

— Потрясающий замок! — пробормотал рядом с ним Свен.

Конар поднял взгляд. Филипп с гордостью утвердительно кивнул. Конар отметил про себя, что Филипп производит впечатление надежного и знающего человека, смелого командира. На него и надо оставить крепость, придав ему в помощь кого-нибудь из своих для большего авторитета, но оставив бразды правления в его умелых руках. Гастон тоже явно заслуживает доверия, и к тому же они, конечно, знают этот замок, как свои пять пальцев.

— Свен, — сказал Конар, — изучите внимательно этот план. Обсудите необходимые перестройки с Гастоном и Филиппом и затем доложите мне. Все, что

надо здесь сделать, мы должны сделать быстро. Я не могу надолго задерживаться, так как обещал прийти на помощь своему отцу.

Свен кивнул. Бренна присоединилась к мужчинам, и вскоре Конар остался в одиночестве за столом с разложенным на нем планом.

Через несколько секунд он почувствовал, как потянуло сквозняком, и оторвал взгляд от карты. Это была Мелисанда. Она стояла в прихожей главного зала, явно не собираясь приближаться к нему. Он стиснул зубы. Как он не услышал ее шагов по лестнице?

— Я бы ни в коем случае не стала вас отрывать, когда вы любуетесь вашими новыми угодьями, но… — Она помедлила. — Пришел отец Мэтью и спросил, когда можно начать заупокойную мессу по отцу. Я ответила, что сейчас — самое лучшее время. Я иду в часовню.

Он несколько раз сжал и разжал кулаки. Почему так хочется ее придушить?

— Миледи, вы пойдете тогда, когда я разрешу.

— Это похороны моего отца.

— Ваш долг теперь — слушаться меня.

— Вы не имеете права запретить нам совершить христианский обряд.

— Я и не собирался запрещать… — Он оборвал себя на полуслове. Она опять втягивает его в спор. Что за детские игры!

Конар поднялся. Ну что ж, этого она не добьется.

Внезапно он отвесил Мелисанде низкий поклон и вежливо проговорил:

— Вы желаете, графиня, идти на похороны отца? Хорошо, сейчас мы идем.

Он пересек комнату, направляясь к ней. При его приближении она резко отпрянула, но он успел ухватить ее за кончик взметнувшейся пряди волос и притянуть к себе.

— Вы так торопитесь? Предупредили ли вы ближайших друзей вашего отца о начале мессы?

— Рагвальд пошел предупредить всех в замке.

— Отлично. В таком случае мы идем.

Он взял ее под руку. Ей явно было неприятно его прикосновение, но на сей раз она не пыталась вырваться и воздержалась от каких-либо разговоров.

В полном молчании они проследовали из южной башни в северную и поднялись на второй этаж, где находилась часовня. В часовне было полно народу. Конар увидел Филиппа и Гастона, стоявших у изголовья тела, прикрытого тонким белым покрывалом. В ногах усопшего стоял на коленях Рагвальд. Мелисанда, освободившись от Конара, присоединилась к старику.

Конар отпустил ее.

Вошел отец Мэтью и начал службу. По-видимому, он был привязан к графу, как и другие находившиеся здесь подданные. По мере того, как он рассказывал о невероятной доброте Мэнона, о его мужестве и воинской доблести, о его мудром управлении, вся церковь заполнилась всхлипываниями и рыданиями прихожан. Даже стойкие и мужественные, много повидавшие на своем веку солдаты гвардии, — и те не могли сдержать слез. И Конар тоже вновь испытал чувство огромного сожаления по поводу кончины графа, человека, выстроившего эту замечательную крепость, друга дяди.

Совсем немного времени прошло с тех пор, как Конар присутствовал на похоронах деда, знаменитого Ард-Рига Ирландии. Он вспомнил горе и печаль, пережитые тогда его родными, и, вопреки себе, вновь

почувствовал, как сердце его открывается навстречу его ребячливой невесте.

Если бы только она прекратила с ним сражаться, возможно, они бы и поладили.

Когда служба закончилась, ближайшие друзья Мэнона подняли тело и понесли его в последний путь. Фамильная усыпальница находилась в подвале ниже первого этажа башни, глубоко под землей. Двойные двери отделяли ее от всего остального мира. На дворе был день, но темнота склепа озарялась лишь блеском свечей. Здесь, среди родовых гробниц, нашел свое вечное пристанище и граф Мэнон.

Пока длились служба и похороны, Мелисанда держала себя в руках. Если она и плакала, то втихомолку.

И только когда процессия стала удаляться из склепа, она вдруг обратилась к Филиппу.

— Дай мне свечу, я хочу еще побыть с ним, мне не хочется оставлять его одного так быстро.

Конару это не понравилось. Свет свечей еле разгонял темноту вокруг, но Конар мог разглядеть некоторые надгробия. Одно из них выделялось своей формой и находилось совсем рядом с могилой графа. «Его жена» — догадался Конар. Мрачные ряды надгробий, тусклый свет свечей и холодный белый камень стен наводили тоску. Вряд ли стоило оставлять здесь Мелисанду одну.

— Мелисанда, — обратился он к ней. Голос его гулко отразился от стен, и оставшиеся еще в склепе люди обернулись. Она тоже обернулась, будто только сейчас заметив его присутствие.

— Это неразумно, — сказал он.

Филипп поспешно подошел к нему.

— Милорд, позвольте мне присмотреть за ней. Я останусь здесь и пригляжу, чтобы она долго не задерживалась.

Конар помедлил с ответом, потом грустно вздохнул.

— Спасибо, нет. Иди со всеми. Я сам присмотрю за ней.

Филипп кивнул и вслед за отцом Мэтью проследовал к выходу. В усыпальнице остались только Конар и Мелисанда.

Она не стала опускаться на колени, а просто стояла у могилы, опустив голову. Наблюдая за ней, Конар был поражен изяществом и скромным достоинством. Ему не видны были ее глаза, только черные волосы отражали мерцающий огонь свечи.

Прошло не меньше часа. Свеча почти догорела. Наконец Конар подошел к ней.

— Пора идти.

— Он навсегда останется здесь в темноте.

— Если он хотя бы вполовину таков, как о нем сегодня говорили, то его озарит свет Небес.

Она промолчала. Потом сощурила глаза.

— Небес? Или Вальгаллы?

Она стремится уязвить его. Даже здесь. Он не может позволить себе пикироваться с ней в такой момент.

— Возможно, что это одно и то же. Она молчала.

— Идем, — настойчиво повторил он. — Нам пора уходить отсюда.

— Еще только раз помолюсь, — прошептала она, и Конар вдруг заметил, что по ее щекам катятся слезы. Слезы, которые она старательно скрывала.

И вновь он непроизвольно обнял ее, прижав к груди, как накануне в часовне. Она разрыдалась, уткнувшись лицом ему в грудь. Он решительно вывел ее из склепа, плотно закрыв дверь. Здесь был день, лучи солнца падали сквозь прорези бойниц на ступеньки лестницы. Конар поднял ее на руки и присел вместе с ней на ступеньку. Конара охватило удивительное чувство. Несмотря на все, что было, сейчас, обнимая ее, он испытывал нежность, желание ее оградить, защитить, утешить. Он ласково поглаживал ее по голове, шепча утешение, что все пройдет, будет хорошо, что со временем горе проходит.