Повелитель войн Кор

Карр Терри

Но Хорнг все еще был вместе с ним в темноте, и когда эхо стихло, он ощутил его — представителя другой расы, чужого, но спокойного. Его огромный мозг все еще наполнял животный страх, но он почти сразу же исчез после разрыва связи с Теброном. Единственное, что осталось сейчас в мозгу Хорнга, была тупая апатия.

Райнасон почувствовал на своем лице печальную улыбку и произнес — возможно вслух, возможно и нет — «Нет, ты ничего не забыл, что произошло здесь, старый кожаный мешок. Вся память здесь, и с ней-то как раз у тебя порядок».

Из восприятия Хорнга ему передалось медленное возвращение

страха, который он только что пережил, но это ощущение быстро рассеялось. Как только оно прошло, Райнасон снова внедрился в его сознание, пытаясь быстро отыскать контакт, который только что утерял. Он уже почти ощущал разум Теброна, уже начал видеть темноту, которая обозначала тени от стен, как вдруг снова ощутил взрыв того же ужаса и осознал, что его сознание грубо выталкивается чем-то из этого блока памяти. Визг заполнил его сознание и тело; на этот раз он понял, что это Хорнг блокирует его продвижение вперед, вглубь памяти Теброна, выталкивает назад.

Но в этом не было нужды; страх принадлежал не только одному Хорнгу.

Райнасон ощущал его тоже, и сам отступил раньше, чем на его сознание навалился очередной приступ, почувствовав вдруг инстинктивную потребность предохранить свой собственный разум от разрушения.

Когда темная пелена спала с его сознания, Райнасон смог ощутить себя самого, сидящего на каменной скамейке и истекающего потом. Хорнг сидел напротив него в той же позиции, в которой находился, когда они начали сеанс; внешне все выглядело так, как будто бы ничего не произошло.

Райнасон тяжело поднял руку, давая Маре знак прервать контакт.

Она выключила телепатер и, озабоченно хмурясь, осторожно убрала с его головы провода. Но она все же ждала, когда он заговорит.

Через некоторое время он улыбнулся ей и сказал:

— Там было не совсем уютно. Мы так и не смогли прорваться, куда я хотел.

Она снимала провода с Хорнга, который сидел неподвижно, угрюмо уставившись через плечо Райнасона в стену напротив.

— Тебе бы следовало видеть себя самого, когда ты был там, — сказала она. — Я хотела прервать сеанс, но не была уверена…

Райнасон выпрямился и стал разминать мускулы на плечах и спине. Они ныли, как будто были в напряжении целый час; к тому же, его желудок все еще не отпускала спазма.

— Там действительно есть блокировка, — пояснил он. — Такое впечатление, как если бы тысячи кричащих птиц били тебя крыльями по лицу.

Когда погружаешься в его сознание до такой глубины, то ощущаешь это совершенно отчетливо. — Он сидел, тупо уставившись на свои ноги, раздавленный физически и морально.

Она уселась рядом на скамейку и пристально посмотрела на него:

— Что еще?

— Да, — Хорнг. В конце, когда я пытался войти уже второй раз, то ощутил, что он не просто борется со мной, но хуже того — ненавидит меня. — Райнасон посмотрел на Мару. — Только представь себе, что ты ощущаешь его рядом с собой в голове как единое целое со своим собственным эго, и что это целое ненавидит тебя?

Сидевшая напротив них огромная глыба аборигена медленно поднялась с сидения, разглядывала их в течение нескольких долгих секунд, затем повернулась и покинула здание.

Глава 4

Здание, в котором размещалась

руководимая Маннингом группа, было едва ли не самым большим среди других сборных строений в этом новом городке землян; этот одноэтажный дом, представлявший собой коробку из пластика и металла на бетонных плитах, служивших в качестве фундамента, находился почти в самом конце одной из улиц городка. В принципе, он был точно такой же, как и любой другой дом на вновь осваиваемых землянами планетах Края, отметил про себя Райнасон, стуча в дверь. Главное, что там хватало места для всех работников исследовательской бригады.

Маннинг лично встретил его у порога и впустил в здание, поприветствовав крепким рукопожатием, в котором, тем не менее, явно недоставало его обычной общительности.

— Заходи, заходи, все остальные уже здесь, — сказал он Райнасону и вошел впереди него в большую из двух комнат, из которых состояло все помещение. Как и всегда, его походка была оживленной, но сейчас в ней присутствовали признаки настоящей спешки, что сразу же было отмечено Райнасоном. Маннинг был явно чем-то обеспокоен.

— Хорошо, теперь все в сборе, — сказал Маннинг, облокотившись о стену. Райнасон нашел себе сидение на ручке кресла рядом с Марой и Марком Стовортом — немного тяжеловатом блондином на четвертом десятке лет, с коротко остриженными волосами по бокам и длинными сзади. Он выглядел точно так же, как любой другой молодой человек, работавший в корпорации руководитель, каких Райнасон не раз встречал в краевых мирах; и он имел все для того, чтобы действительно занимать такое положение, будь у него хоть какие-то влиятельные связи. Он явно смотрелся не на своем месте даже среди многочисленных типов мужчин, какими обычно комплектовались археологические и геологические экспедиции. Но эти экспедиции осуществляли работу под руководством больших корпораций, заинтересованных в развитии окраинных миров; возможно, Стоворт рассчитывал попасть в руководящий эшелон, когда на планете разместятся филиалы корпораций.

— Господа! Оказывается, что эти лошадиные морды, с которыми нам приходится иметь здесь дело, не все совсем то, что мы считали вначале, — начал свою речь Маннинг. — Сейчас я представлю вам несколько фактов, и полагаю, что вы тоже придете к тому же заключению, которые сделали мы с Ларсборгом.

Райнасон склонился к Маре и пробормотал:

— В чем нынче заключаются его проблемы?

Но она только пожала плечами:

— На этот раз у него действительно проблема. Послушай.

Маннинг взял со стола стопку машинописных страниц и, поджав губы в мрачной гримасе, стал бегло перелистывать их.

— Вот доклад, который я вчера получил от Ларсборга — об архитектуре и всяких прочих художествах. В нем есть весьма забавные вещи. Герб, дай нам на экран первое фото.

Свет погас; на развешенном на стене возле Маннинга полотнище засветилось изображение одного из хирлайских сооружений на Равнине. Оно располагалось под прикрытием большой скалы, нависавшей над ним и с трех сторон закрывавшей его от сильных ветров, нередких на этой планете.

Ларсборг немного подрегулировал подсветку, картинка стала более ясной; все здание стало отчетливо видимым на фоне резко контрастирующих теней.