Повелитель войн
Шрифт:
– А как Константин? – поинтересовался я. – Он сдержит свою клятву?
– Нет, если намерен сохранить трон. Его лорды будут недовольны тем, что король позволил себя унизить, а скотты – народ гордый. – Хивел проделал еще несколько шагов в молчании. – Константин – хороший человек, хороший христианин и, уверен, хороший король, но он не может позволить себе быть униженным. Так что этой клятвой он купил какое-то время. Будет ли Константин верен клятве? Данной Этельстану, этому мальчишке, нарушающему свои обещания? Лорд Утред, хочешь мое мнение? Константин не
– Думаешь, он пойдет на юг?
– Думаю, он не позволит надеть на себя ярмо. Мне бы и самому хотелось поступить так же, но теперь, если я хочу сохранить свою страну, мне нужен мир с сайсами. Но Константин? Он замирился со Страт-Клотой и сделает то же самое с Гиблеаханом с Гебрид и с дикими зверями, что населяют Оркнейяр, и тогда у него не останется врагов на севере и будет войско, способное бросить вызов Этельстану. На месте молодого Этельстана я бы обеспокоился.
Мне вспомнились дракон и падающая звезда: оба явления пришли с севера и оба, если Хивел прав, предвещали войну.
– Я молюсь о мире, – продолжил Хивел, словно прочитав мои мысли, – но боюсь, что грядет война. – Голос его стал ниже. – Это будет большая война, и Беббанбург, по рассказам, хотя и неприступный, окажется малым местечком, зажатым между сильными державами.
Он остановился и положил мне руку на плечо.
– Лорд Утред, хорошенько подумай, прежде чем выбрать сторону. Хорошенько подумай. – Король вздохнул и поднял взгляд к затянутому облаками небу. – Завтра будет дождь. Я желаю тебе спокойного сна.
Я поклонился:
– Спасибо, ваше величество.
– Хоть ты и сайс, – бросил Хивел, уже уходя, – но мне всегда приятно встречаться с тобой!
Встреча с ним тоже была удовольствием, по меньшей мере в своем роде. Так, значит, Элдред стал олдерменом. Вот только чего? Нортумбрии? Камбрии?
Или Беббанбурга?
Спал я плохо.
Финан той ночью взял на себя первую стражу, расставив вокруг наших шалашей дюжину караульных. Поболтав немного с Эгилом, я устроился на ложе из папоротника. Когда проснулся на рассвете, шел дождь. Налетевший с востока ливень затушил костры и вычернил небо. Эгил настоял, чтобы часть его людей пошла в дозор вместе с моими, но лишь одному из них нашлось о чем доложить.
– Господин, я видел полярную сову, – сообщил мне норманн. – Она летела низко.
– В какую сторону?
– На север, господин.
На север, в направлении маленького лагеря Гутфрита. То был знак. Сова олицетворяет мудрость. Но она улетала от меня? Или указывала на меня?
– Эгил еще здесь? – спросил я у норманна.
– Ушел перед рассветом.
– Куда ушел? – Ко мне присоединился Финан, закутавшийся от дождя в плащ из тюленьей шкуры.
– На охоту, – сказал я.
– На охоту? В такую непогоду?
– Вчера вечером он говорил, что заметил за рекой вепря. – Я махнул рукой в сторону юга, потом снова обратился к норманну. – Сколько человек он взял?
– Шестнадцать, господин.
– Обогрейся
– У нас для этого слуги есть, – проворчал ирландец.
– Только ты и я, – был мой ответ.
– Что, если Этельстан пришлет за тобой?
– Значит, обождет, – бросил я и приказал моему слуге Алдвину седлать коней.
Затем при налетающем порывами ветре и моросящем дожде мы с Финаном поскакали на север. На моем друге, как и на мне, была боевая кольчуга, кожаная поддевка которой от дождя стала сальной, холодной и сырой. Я надел шлем, а на боку у меня висел Вздох Змея. Вокруг раскинулись шатры и шалаши воинов Британии, которые собрались скрепя сердце по призыву Этельстана.
– Погляди на них, – сказал я, пока наши лошади выбирали дорогу. – Этих людей собрали здесь, чтобы заключить мир, но все они до единого ждут войны.
– Ты тоже? – спросил Финан.
– Война грядет, и что я намереваюсь сделать, так это укрыться за стенами Беббанбурга и отгородиться от всего остального мира.
– И ты думаешь, мир оставит тебя в покое? – буркнул Финан.
– Нет.
– Твои земли разграбят, скот перебьют, усадьбы предадут огню, а поля опустошат, – перечислил он. – Какой тогда тебе прок в высоких стенах?
– Ты полагаешь, Этельстан на самом деле передал Беббанбург Элдреду? – спросил я вместо ответа. Этот вопрос не давал мне спать ночью.
– Он дурак, если так поступил, – проворчал Финан. – Неужели ты нужен ему в качестве врага?
– У него тысячи воинов, – отозвался я. – А у меня сотни. Чего ему бояться?
– Тебя, – напомнил ирландец. – Меня. Нас.
Я улыбнулся и повернул на восток. Мы ехали вдоль северного берега реки Лаутер, которая вздулась благодаря буре. Вода, бурля и пенясь, бежала по ее каменистому руслу. Лагерь Гутфрита, съежившийся под холодным дождем и ветром, лежал слева от нас. Людей там видно было мало, большинство укрылось от непогоды. С полдюжины женщин тащили в деревянных ведрах воду из реки. Они с опаской посмотрели на нас, потом понесли тяжелую ношу туда, где дымили пережившие ночной дождь костры. Я осадил скакуна и обвел взглядом палатки Гутфрита.
– Мне Этельстан приказал взять всего тридцать человек, – обратился я к спутнику. – А сколько народа у Гутфрита, как думаешь?
Финан пересчитал крыши:
– Сотня по меньшей мере. – Он поразмыслил, потом нахмурился. – По меньшей мере сотня! Тогда что мы тут торчим? – Ирландец ждал ответа, но я молчал и только смотрел на лагерь Гутфрита. – Ты из себя мишень решил сделать?
– Для лучника? Ни один лук не выстрелит в такой дождь, тетива намокнет. К тому же вон те парни наблюдают. – Я кивнул в направлении отряда западносаксонских всадников, ждавших на дороге по ту сторону лагеря Гутфрита. Дорога пересекала вброд реку Эмотум, а потом вела на север к шотландским землям. Скорее всего, наблюдали за бродом те самые воины, что остановили нас на пути, – воины, на которых возложена была задача блюсти порядок.