Повелитель желания

Джордан Николь

– Нет! Пустите меня!

Но мольбы и усилия освободиться оказались одинаково бесполезными. Наконец, совершенно измучившись, она прекратила никчемное сопротивление и, дрожа и задыхаясь, подняла на него глаза. Ужасающая сила ответного взгляда едва не бросила ее на землю.

– Не стоит бороться со мной, – мягко предупредил он. – Ты только причинишь себе боль.

Алисон устало обмякла в его могучих руках. Нагнувшись, незнакомец подхватил ее и понес к тому месту, где стояли кони, легко, словно ребенка. Алисон больше не вырывалась. Закусив губу, чтобы сдержать

вопли и слезы, девушка неподвижно лежала на его руках, молча принимая поражение. Она ничего не добьется, пытаясь ударить его. На время придется сдаться. Он держит ее судьбу в своих руках, но только пока.

Незнакомец посадил ее на лошадь, хотя не дал в руки поводья, а вместо этого подвел кобылу к своему скакуну и привязал поводья к своему седлу, а сам вскочил на вороного. Дождавшись, пока он оглянется, и выйдя из оцепенения, сковавшего ее страхом и потрясением, Алисон выдавила из пересохшего горла, стыдясь того, что голос еле слышен:

– Куда, куда вы меня везете?

Похититель промолчал, но она и не ожидала ответа.

Вместо этого незнакомец сунул руку в одну из кожаных сумок, свисавших с луки седла, и вытащил длинный черный шарф.

– Закрой голову и лицо, чтобы защититься от солнца, – велел он, протягивая ей полоску ткани.

Алисон больше всего на свете хотелось кинуться на него, закричать, швырнуть шарф в это надменное лицо. Не от солнца ей нужна защита, а от него! Но она не так глупа и, поскольку успела немного успокоиться, поняла, что остаться с открытой головой все равно что наказывать себя. Дело кончится не только ожогами, но и долгой болезнью, а это только еще больше ослабит ее. Алисон понадобятся все силы и хитрость, если она хочет спастись от этого бессердечного негодяя.

Девушка пугливо приняла дар и попыталась сделать, как велел похититель, но связанные руки не давали свободы движениям. Понаблюдав несколько минут, как она сражается с куском ткани, бербер подвел коня ближе и взял у нее шарф. Когда он коснулся ее волос, Алисон закрыла глаза. Если не смотреть на него, этот свирепый взгляд не будет иметь над ней силу. Однако она чувствовала, как он всматривается в ее лицо, пока ловкие пальцы завязывали на шее узел таким образом, что подбородок и рот Алисон скрылись в мягких складках. И этот испытующий взгляд и неожиданно нежное прикосновение взволновали Алисон настолько, что она с трудом сдерживала дрожь.

– Я не причиню тебе зла, – сказал он тем низким голосом, которого она уже привыкла страшиться. Алисон молча отвернула лицо. Она не верила ему, и все эти утешения ничего для нее не значили.

Наконец они тронулись в путь, держа в руках поводья обеих лошадей. Он послал вороного в галоп, и серая кобылка послушно поскакала следом. Несколько мгновений Алисон обдумывала, не стоит ли свалиться с лошади и попытаться снова бежать, но тут же поняла глупость подобного плана. Если даже при такой скорости она не сломает ногу, он все равно легко поймает ее и, вероятнее всего, привяжет к седлу, а ведь веревка и так уже натерла запястья!

Она нервно огляделась, пытаясь определить,

куда они скачут. Кажется, на юг, к горам и плато, где, по словам Эрве, и живут воинственные берберы. Правда, осознание этого отнюдь не утешило Алисон. По мере все большего удаления от дяди и французского эскорта Алисон попеременно трясло от холодной ярости и безумной тревоги. В жизни еще не испытывала она такой беспомощности и подобного ужаса. Но девушка не собиралась поддаваться страху. Необходимо успокоиться и взять себя в руки! И хорошенько подумать!

Она старалась вспомнить все, что знала о берберах, чтобы использовать эти сведения и попытаться сбежать. Большая часть услышанного когда-то внушала надежду.

Эрве уважал и восхищался берберами, особенно потому, что те вели себя почти как европейцы, не то что коварные мавры, жители городов, или бедуины-кочевники, обитатели пустынь. Что еще говорил Эрве? Берберы славятся такими добродетелями, как честность, гостеприимство и доброта…

Правда, всеми этими чертами, подумала Алисон, бросая полный горечи взгляд на похитителя, он не обладает ни в малейшей степени!

Кроме того, берберы известны безграничным мужеством. Этого у него не отнимешь. Он рисковал жизнью, чтобы похитить ее, и просто посмеялся над попытками Алисон застрелить его. И, кроме того, рисковал навлечь на себя гнев французского правительства. По правде говоря, последнее не так уж много значило. Горные берберы противостояли всем попыткам усмирить их. Они были сами себе властью и законом и весьма снисходительно относились ко всем усилиям «Арабского Бюро» организовать вождей их племен в какое-то цивилизованное подобие правительства.

Кроме того, Алисон слышала рассказы о войне. Совсем недавно офицер Французского легиона, говоря о свирепых битвах против алжирцев, в которых участвовал, признался, что лучше умереть в бою, чем жить заложником.

– Ни один человек не способен пережить изощренные пытки, которым арабы подвергают пленников. Именно поэтому мы убиваем тяжелораненых, вместо того чтобы оставить их на поле боя.

Взгляд Алисон невольно приковал темный всадник, так свободно державшийся в седле. Неужели он тоже станет мучить ее? Правда, он сказал, что не причинит ей зла. Но может, Алисон ждет куда худшая судьба? Белые женщины в Берберии продаются, как наложницы или рабыни… Сможет ли она вынести такое унижение, такой позор? Стать игрушкой какого-то дикаря, и, быть может, не одного?

Снова задрожав, Алисон сцепила пальцы связанных рук, чтобы они не тряслись. Она нечасто плакала, но, возможно именно сейчас слезы принесли желанное облегчение. Однако не стоит показывать похитителю свои слабости. Этот непроницаемый жестокий человек создан, чтобы вызывать ужас. Она уже успела в полной мере осознать его способности к насилию. Это было видно во всем – в мощи мускулистого тела, в сверкании глаз, в жестком голосе.

Алисон отвела глаза, пытаясь запомнить окружающее. Если она хочет вернуться к дяде, необходимо сосредоточиться на том, чтобы запомнить наиболее приметные ориентиры.