Повелитель желания
Шрифт:
– Ты, кажется, забыла полученный урок покорности, – мягко напомнил он.
Раскрасневшаяся от негодования, доведенная до крайности его надменным превосходством, Алисон уже подняла руку, чтобы ударить Джафара, но он, легко поймав ее запястье, прижал к своей груди.
– Весьма неразумно с твоей стороны, милая, – пробормотал он тоном, от которого у нее по спине побежали мурашки.
Он не отпускал ее пальцы, продолжая держать силой разъяренного взгляда, словно под гипнозом. Алисон, словно зачарованная, не могла отвернуться, всматриваясь в сверкающие
Голос его стал еще тише, но звучавшую в нем зловещую угрозу нельзя было не распознать.
– Одумайся, пленница, прежде чем я решу продать тебя в рабство этим людям.
Алисон пренебрежительно тряхнула головой. Этот холодный, бесчувственный дикарь, несомненно, способен на любую жестокость! Она скорее предпочла бы иметь дело с самим дьяволом! Однако не стоит доставлять ему удовольствия видеть, как она сдается! Алисон храбро подняла голову.
– Я не была и не буду ничьей рабыней! – провозгласила она.
– Вероятно, ты права, – согласился он, помолчав. – Но станешь делать, как сказано. Я – единственное препятствие на твоем пути в восточный гарем.
Сообразив, что Джафар, по всей видимости, прав, Алисон наконец кивнула. Джафар отпустил ее руку, и девушка, оторвав финик от грозди, подала ему. Но он не шевельнулся, пока Алисон не поднесла финик к его губам, скрипнув, правда, при этом зубами от злости.
Однако Джафар невозмутимо начал жевать, деликатно сплюнув косточку в руку и отбросив ее. Алисон подала ему еще один финик, боязливо оглядываясь на работорговцев.
– Ты ведь не продашь им меня?
Он ответил не сразу и не особенно вразумительно:
– Нет, ты нужна мне самому.
Она сунула ему в рот третий финик, прежде чем Джафар успел проглотить предыдущий. Хоть бы он подавился! Но Джафар лишь небрежно пожал плечами.
– А жаль. За тебя дали бы хорошую цену. Девственницы дорого стоят.
Алисон даже охнула от такой откровенности.
– Откуда ты…
Она мгновенно осеклась, не желая обсуждать с ним столь щекотливую тему.
– Откуда я узнал? – На губах заиграла почти удовлетворенная улыбка. – Вполне логический вывод, если учесть, чего ожидают люди твоей расы от незамужних девушек. Твое поведение лишь подтвердило это.
И, словно желая подразнить кипящую гневом девушку, стал намеренно пристально разглядывать ее грудь и бедра, по-видимому, определяя, сколько она стоит, как рабыня. Алисон была уверена, что он делает это специально, желая ее позлить.
– Стоит тебя откормить получше, и на рынке в самом деле дадут хорошую цену. Правда, если когда-нибудь ты научишься покорности.
Ее уничтожающий взгляд был достаточно жарким, чтобы вскипятить верблюжье молоко, которое пил сейчас Джафар.
– Ты просто безумен, если считаешь, что я буду раболепствовать перед тобой, как ваши восточные женщины.
– Думаю, участь рабыни быстро смирит твою мятежную натуру. Всего один день тяжелого труда в гареме сделает тебя куда более послушной и покажет, какова истинная
Спокойный голос испугал Алисон сильнее любых угроз.
– Именно это ты намереваешься сделать со мной? Заточить в своем гареме?
– Гарем – тоже арабское слово.
– Сейчас не время спорить о происхождении слов! – вскричала она, пытаясь подавить нарастающую панику. – Ты собираешься сделать меня своей… своей наложницей? Отвечай же!
– А ты хотела бы стать моей наложницей?
Алисон с тоской и недоумением уставилась на него.
– Если я возьму тебя в своей гарем, то лишь для собственного удовольствия и чтобы показать тебе, какое наслаждение могу подарить взамен.
– О ч-чем т-ты?
– Ты, конечно, имеешь некоторое представление о том, что происходит между мужчиной и женщиной?
Алисон нервно облизнула губы.
– Может быть, ты хочешь, чтобы именно я научил тебя?
Его взгляд был прикован к ее рту.
– Ты ведь требовала, чтобы я стал твоим наставником в искусстве поцелуев?
Его пальцы слегка сжали ее подбородок. И Алисон почему-то ощутила свирепую страсть его поцелуя, хотя он ни разу в жизни не коснулся губами ее губ. Она сама не помнила, как выдавила ответ из стиснутого волнением горла:
– Ты всегда запугиваешь пленников таким образом? Получаешь извращенное удовольствие, обращаясь со мной, как с собственностью?
Ястребиные глаза предостерегающе сузились.
– Я не причинил тебе зла и не причиню, если станешь беспрекословно повиноваться мне. – Собравшись с силами, Алисон смело вернула его свирепый взгляд.
– Я могу быть твоей пленницей, – спокойно ответила она, – но не твоей рабыней. И никогда не стану твоей наложницей.
Пальцы на ее подбородке сжались чуть сильнее.
– Пусть так, но ты все равно должна обращаться ко мне «господин».
Голос был еле слышен, однако внушал не меньший страх. Алисон сжалась от ужаса. Жесткое лицо немного смягчилось. Джафар убрал руку.
– Я больше не голоден. Теперь ты можешь поесть.
Алисон проглотила гневный ответ, так и просившийся на язык. В эту минуту у нее не хватало мужества противиться ему, хотя надменная снисходительность, невероятное высокомерие, сознание собственного превосходства выводили ее из себя до такой степени, что хотелось кричать. Он вел себя так, словно был великим и могущественным королем, властным повелителем…
Но, возможно, он и считался чем-то вроде короля среди своих людей: вождь, храбрый воин, от которого зависели жизнь и смерть подданных… и пленников.
Алисон в гневном молчании выносила его пристальный взгляд, одновременно пытаясь есть. Конечно, финики и молоко лучше козьего сыра и ячменной лепешки, но она никак не могла проглотить ни куска. Ее положение куда отчаяннее, чем она считала. Джафару не нужны деньги, если верить его словам. Но он так и не ответил, что намеревается сделать с ней. Алисон мучительно хотелось знать правду, а после всех этих разговоров о наложницах и гаремах она боялась услышать ответ.