Повелитель железа (сборник)
Шрифт:
И такое вполне терпимо. Пускай люди постигают механизмы мифологии — ее зарождения, развития и комической трансформации…
Самостоятельную группу сатирических произведений составляют сочинения благополучной судьбы — подразумевается, естественно, что и у авторов их судьба была благополучная. В сборнике эта литература представлена уже упомянутыми «Необычайными приключениями на волжском пароходе» А. Толстого и «Повелителем железа» В. Катаева.
При кажущейся калейдоскопичности этого «контингента» (разные по всем «показателям» авторы, разные по тематике и жанровым оттенкам произведения) — у благополучных повестей отыскивается общая и
Да, несатирики внесли свой достойный вклад в сатиру: отмену шаблонов, неизменно возникающих там, где функционирует цеховая рецептура, инерция тем и приемов, назойливая память, об исходных генах, эстафетная палочка, которую опасно — под угрозой отлучения от команды не передать дальше и не перехватить у предшественника.
Забытый роман Катаева «Повелитель железа» своим веселым юмористическим неистовством разрушает строгие колонны и каноны утопической сатиры. Как и всякая хорошая мистификация, эта буффонада сперва нас обманывает (и заманивает) серьезностью своих фантазий, но недолго держит под магнетическими чарами — слишком уж откровенны перемигивания повествователя с серьезной классикой, откуда являются на всеобщее обозрение призрак за призраком: смехотворный родственник Шерлока Холмса, слегка замаскированный и тоже достаточно комичный последователь капитан Немо, зачарованные искатели легендарных сокровищ.
«Повелитель железа» — в некотором смысле литературная энциклопедия 20-х годов. Если свести изящную словесность к авантюрно-развлекательным и назидательно-иллюстративным жанрам — так еще и исчерпывающая Тайны подземной Москвы и библиотека Ивана Грозного, мировые катаклизмы и «лучевая» болезнь науки — лишь некоторые типичные сенсации тогдашней беллетристики, собранные в романе для пародийного представительства.
Энциклопедичен «Повелитель железа» и своей юмористической стилистикой. Многие приемы, конфликты и «словечки», разбросанные там и сям по сатире 20-х годов, сведены здесь воедино, предрекая и облегчая последующий синтез всего этого богатства на страницах «Двенадцати стульев» и «Золотого теленка».
Литературоведы достаточно часто предпосылали дилогии Ильфа и Петрова катаевских «Растратчиков» — и автор этих строк стоял на традиционной позиции. Между тем «Повелитель железа», при всех своих композиционных и изобразительных несовершенствах, выказывает и предсказывает ту свободу сатирического мышления, ту раскованность эпизода и остроты, какие с наибольшей полнотой (для нашей, конечно, сатиры) обнаружились чуть позже у Ильфа и Петрова.
«Повелитель железа» напрашивается на роль главного генеалогического предшественника знаменитых романов.
Возможен вопрос: «А что бы вы говорили о сатире несатириков, если бы они стали сатириками? Небось, отнесли бы к столбовой дороге развития, раскидали бы по устоявшимся направлениям, специально подчеркнув репрезентативность каждой вещи применительно к своей „полочке“?»
Согласен, что разделение
Пародийный роман и повесть были введены в советскую литературу «Повелителем железа», хотя, конечно, вряд ли консолидация нового жанра состоялась бы без участия «Красавицы с острова Люлю» и, конечно, без «Зеленых яблок».
Думается, именно здесь уместно еще раз упомянуть «Зеленые яблоки». Анонимный экспериментатор, спрятавшийся под маской Н. Борисов, с веселой наглостью и вызывающей наглядностью продемонстрировал, что состыкованные в единый сюжет куски разных произведений продуцируют пародийный эффект. Когда начинает разговор один человек, а продолжает, не прислушиваясь к предыдущему оратору, другой, должна получиться абракадабра.
Но — вот чудо! — приключенческая фабула выпрямляет абракадабру, загружает ее неким примысливаемым, таинственным смыслом.
Умолчания, затемнения, недомолвки как; подобие хитроумного литературного приема, который только под конец обозначивается откровенной мистификацией. Виртуозная проделка — весьма озорная и весьма серьезная. Ведь наверняка сыщется читатель, готовый усмотреть в «Зеленых яблоках» полноценный детектив или триллер. Что ж, на то пародия и есть пародия, чтоб с максимальной похожестью воссоздавать оригинал.
Высказывая свои жанросозидаюшие гипотезы, вновь и вновь сознаю их уязвимость — особенно на фоне сослагательного наклонения с его неисчерпаемыми возможностями. Кто знает, например, каким был бы вклад С. Заяицкого в литературу, проживи он еще пятьдесят лет?
Остался бы он сатириком или, быть может, переквалифицировался в исторические романисты? Или полностью перешел к авантюрно-приключенческому жанру, склонность к коему засвидетельствовали его детские повести…
Так что пускай мои предположения о позитивном воздействии иножанровых авторов на развитие жанра остаются простым композиционным приемом.
Перечитывая сатирические повести минувших десятилетий, нынешний читатель испытает, возможно, странное чувство: открывшийся ему мир будет одновременно архаичным — и модернистским, минувшим — и остросегодняшним. Все дело в том, что талант — непреходящ, искания вечны и только тематическая злободневность умеет устаревать, или, вернее, не умеет сохраняться… Ну и бог с ней… Дыхание вечности доносит до читателя в конечном счете жанр.
Валентин Петрович Катаев
Повелитель железа *
Фразы о мире — смешная, глупенькая утопия, пока не экспроприирован клан капиталистов.
Пролог
Летом 1924 года газеты всего земного шара сообщили о потрясающем открытии некоего господина Матьюса, который изобрел так называемые «лучи смерти».