Повелители иллюзий. Попаданец
Шрифт:
Глава 8. Пучеглаз
Леха провалялся в постели часов до одиннадцати. Руки и ноги ныли нещадно. Так всегда бывало после возвращения из похода. Силы и часть жизни следопыта служили той платой и жертвой, которую брал Лес.
Черный копатель с трудом продрал глаза. Лежать без дела не было никакого смысла. Да и голод напомнил о себе. А в эмалированном тазу кис хабар. Леха нехотя выбрался из-под одеяла, потянулся к телефону. Отчего-то захотелось позвонить Роману. Ведь именно с него, точнее с бумажки, которую он так неосмотрительно дал Алексею, все и началось.
Роман не отвечал. Автомат приторно-сладким девичьим голоском поведал о том, что абонент находится вне зоны досягаемости и не может принять звонок. Леха не поленился и позвонил жене дружка. Шли противные длинные гудки. Никто не хотел брать трубу.
— Алло. Здрасьте. Скажите, Романа можно услышать? — тянул Леха, зевая.
— Его нет, — ответил строгий женский голос.
— А когда будет, не подскажете?
В трубке послышались всхлипы и сдавленный плач. Внезапно связь оборвалась. Леха повторил попытку, но его вызов сбросили. Все это казалось несколько странным, хотя вполне объяснимым. Рома мог проколоться с очередной любовницей. Отсюда истерики и слезы. Да мало ли чего стряслось? От самого жена ушла. Не стоит обращать внимания на ерунду. Надо подкрепиться и заняться делами.
Все еще зевая, Алексей поплелся на кухню. На столе и в раковине по-прежнему громоздились кучи грязной посуды. Леха заглянул в холодильник. Ничего там не обнаружив, тихо выругался. Вчера не хватило ни времени, ни сил забежать в магазин. Придется довольствоваться чаем и куском черствого хлеба.
Через несколько минут скромный завтрак был готов. Обжигая губы и едва не обламывая зубы, Леха прикидывал, как бы поскорее и подороже провалить вчерашний улов. Прягу, перстень, жетон и знак за ранение можно пока оставить, а вот все остальное придется толкнуть. Перебрав в памяти всех знакомых барыг, Леха остановился на кандидатуре Пучеглаза. На то имелись веские причины. С Пучеглазом он познакомился несколько лет назад. Как-то Леха заглянул в клуб коллекционеров. Прохаживался среди рядов и обратил внимание на одного занятного типа. Среднего роста, в очках, коротко острижен, с ранней проседью, вполне интеллигентного вида. На лотке перед ним лежал всякий копаный немецкий шмурдяк. Леха поинтересовался, нет ли у него патронных маузеровских подсумков. Тогда он еще занимался реконструкцией и собирал мелкие детали амуниции. Продавец оценивающе глянул на Леху большими рыбьими глазами, порылся в объемной спортивной сумке, предусмотрительно спрятанной под столом, и достал пару кожаных подсумков. Леха давно такие искал и пытался не выказать радости. Наоборот, принялся критиковать товар, дескать, один хлястик треснул, кожа пересохла. Хотелось выглядеть в чужих глазах бывалым и солидным человеком, а вовсе не зеленым юнцом, приобретающим новоделы для участия в «обезьянниках», как презрительно называли сборища реконструкторов серьезные коллекционеры. Купить оригинальную вещь мог позволить себе далеко не каждый, а собирать копии считалось дурным тоном, что-то сродни занятию любовью с резиновой куклой.
Продавец воспринял критику с пониманием и пообещал достать складские подсумки. Договорились встретиться через несколько дней. Новый знакомый сдержал слово. Вскоре Леха стал счастливым обладателем хоть и вполне рядовой, зато в достойном состоянии вещи. Так завязалось знакомство, длившееся уже несколько лет. Пучеглаз, как называли мужичка, оказался довольно забавным малым. Не стоило обращать внимание на то, что на его лотке лежало всякое ржавье. Оно исполняло роль приманки, не более. Для надежных и капиталистых клиентов он мог достать почти любой раритет. И главное, он не торговал подделками, завалившими рынок в последнее время. К тому же он был не просто барыгой. Руки его оказались воистину золотыми. Он умел и любил реставрировать металл, кожу, ткань. Оттого к нему часто обращались с весьма деликатными просьбами. Эту сторону своей деятельности он не афишировал, но и особо не скрывал. Всегда балансируя на грани, он никогда не скатывался в откровенный криминал. Несколько раз его принимали менты. Но, будучи от природы человеком весьма неглупым, имея кое-какие связи, он всегда выходил сухим из воды, не считая некоторых финансовых потерь. К подобным обстоятельствам он относился философски и списывал на издержки профессии. Лишь однажды он серьезно прокололся. Как-то к нему в гости пожаловал следак из райотдела, а Пучеглаз возьми да и впусти его в квартиру. Нет чтоб вспомнить о повестке, дескать, хотите побеседовать — вызывайте в официальном порядке. Впрочем, ничего серьезного предъявить ему не смогли. Изъяли только якобы для проведения баллистической экспертизы запиленный немецкий карабин, купленный в оружейном магазине,
Леха окончательно определился с выбором. Пучеглаз представлялся вполне надежным партнером, лишнего не болтал, да и всегда был при деньгах. Лишь одна странность не давала покоя. Алексей никогда не задумывался о национальности собеседника. Но тут особый случай. Леха не числил себя антисемитом, однако с детства боялся слова «еврей». Поначалу он причислял его к разряду оскорблений, а повзрослев, решил, что слово то если и не бранное, но несколько двусмысленное и вслух его лучше не произносить. Надо же было такому случиться, да только Пучеглаз оказался евреем. Собственно, в том Леха не видел ничего сверхъестественного. У каждого есть свои недостатки. Бывает, как говорится. Странность заключалась в том, что еврей не просто барыжит. После крушения единого и нерушимого приторговывал каждый второй. Барыжил Пучеглаз реликвиями вермахта. Вот этого Леха понять никак не мог. Впрочем, свое мнение он никому не навязывал.
Рассуждая о будущей сделке, прикидывая в уме возможную стоимость находок, он вновь позвонил. На этот раз Пучеглазу.
— Алло. Привет.
— Приветик, приветик, — отозвался Пучеглаз. — Что-то вас давненько не слышно. Все на природе, свежим воздухом дышите?
— Не без того, — уклончиво ответил Леха. — Слушай, покашлять бы, перетереть кое-чего.
— Ну.
— Сдыбаться надо. Есть кое-какие новостишки для тебя.
— Гм. Что-то занятное?
— Не по телефону. Подскочить сможешь?
Пучеглаз задумался на несколько секунд. День его, как правило, был расписан по минутам. У одного купить, другому продать, у третьего выменять…
— Через час. Устроит?
— Вполне.
Итак, часть дела сделана. Осталось помыть находки. Леха особо любил это нехитрое занятие. Тщательно драя зубной щеткой каждую вещицу, он вновь переживал приятные мгновения копа. К тому же, помывка иногда преподносила забавные сюрпризы, открывая то, что пряталось долгие десятилетия под толстым слоем грязи. Необычному клейму черный следопыт радовался как ребенок.
Заботливо отдраив хабар, Леха разложил лесной улов на старых газетах. Пусть подсохнет как следует. Не успев покончить с мытьем и просушкой, услыхал звонок в дверь. Должно быть Пучеглаз. Так оно и вышло.
— Здорово. Проходи.
— Приветствую. Что новенького в лесах? — барыга не разуваясь прошел на кухню.
— Сейчас увидишь.
На какое-то мгновенье Пучеглаз потерял дар речи. Сев на корточки, ни слова не говоря, принялся вертеть в руках Лехину добычу. Все щупал, смотрел с разных сторон, пробовал кожу на изгиб, вглядывался в каждую трещину.
— Что скажешь? — наконец-то Леха почувствовал себя любимцем судьбы.
— Я закурю.
— Да кури, не вопрос.
Пучеглаз достал сигарету, щелкнул зажигалкой, подкурил, глубоко затянулся и пустил дым.
— Как это тебя угораздило? — поинтересовался перекупщик после нескольких нервных затяжек. — Где нынче такое дают?
— Да вот, подфартило. Нашел одно местечко, — Леху так и распирало от чувства собственной крутизны.
— Небось, провалить хочешь? — Пучеглаз попытался взять себя в руки. — Учти, такую копанину дорого не продашь. Сам понимаешь, состояние…
— Ну вот, пошло-поехало. Только разговор начали, а ты уже и цену сбиваешь, — разочаровано ответил черный следопыт. — Знаем твои штучки. Понимаю, копанина. Но и ты ведь не пальцем делан. Из бачка и каски вылепишь конфетки. Горшок прочный, обруч на месте. Вещи антуражные, ходовые. Желающие найдутся. Противогаз — хлам. Не спорю. Пойдет в довесок. Подсумки и ремень туда же. Бритва хороша. Фляга бодрая. Портупейные кольца сдашь реконструкторам. А котелок какой славный! Смотри, родная краска осталась.