Повелители Марса
Шрифт:
— Магос Азурамаджелли, — произнесла Линья. — Загрузите изменение курса.
— Ясно.
— Магос Криптаэстрекс, разверните стыковочный захват.
— Слишком далеко, — возразил модератус Марко Коскинен. — Мы не сможем сделать это.
+ Сохраняй веру, + велел Зимнее Солнце. + Я знаю этот титан. Я знаю на что он способен. +
— Как и я, принцепс, но расселина в леднике слишком широка для нас, — упорствовал Коскинен, получая план «Владыки войны» из манифольда. Трёхмерное схематичное изображение возвышавшегося бога-машины появилось на
Хотя у принцепса Люта не было никакой необходимости — как и смертных глаз — изучать схему, его морщинистое напоминавшее приведение тело проплыло в молочно-серой жидкости амниотического бака и прижалось к бронестеклу. Серебряные кабели, подключённые к обрезанной талии, и позвоночные имплантаты тянулись из спины, словно вставшая дыбом шерсть разбуженного волка.
+ Схемы для схол +, сказал Зимнее Солнце. + Мы на войне, Коскинен. «Лупа Капиталина» не ждёт. +
— Гирдрит, поддержи меня, — попросил Коскинен.
— Принцепс, — произнесла магос Гирдрит с возвышения в задней части мостика. — Я всегда внимаю вашей ниспосланной Омниссией мудрости, но вынуждена согласиться с модератусом Коскиненом. Как только «Табуларий» и техника сопровождения пройдут, мы сможем…
+ Воины Механикус умирают, + прорычал Лют. + Мы можем спасти их от тварей. +
— Мой принцепс, — продолжал Коскинен, нахмурившись, потому что на мгновение в манифольде замерцали призрачные изображения. — Даже если вы правы и у нас получится, нет никаких данных, что земля на той стороне достаточно прочна и выдержит наш вес. Мы…
— Ты сомневаешься, когда принцепс отдаёт тебе приказ? — резко произнёс Йоаким Бальдур с поста модератуса напротив Коскинена. Он покачал головой. — Не удивительно, что Лунная Синь бросил вызов альфе.
Йоаким Бальдур служил модератусом-примусом на «Канис Ульфрика», но был переведён на «Лупу Капиталину» после смерти Ларса Ростена. Он был «Разбойником» до мозга костей, что делало его воинственным и в лучшие времена, но служба на титане, который едва не убил его принцепса, только заострила злобный язык. Полученные на «Канис Ульфрика» ожоги зажили, но всё ещё было видно, что кожа вокруг глаз и ушей искусственная.
— Ты из экипажа «Разбойника», — огрызнулся Коскинен, нервы которого — сильно потрёпанные постоянными придирками Бальдура и явным нежеланием служить на «Лупе Капиталине» — наконец сдали. — Что, чёрт возьми, ты вообще можешь знать об этом титане?
+ Молчать! «Лупа Капиталина» в ярости, + произнёс принцепс Лют. + Вы что не чувствуете её ярость в манифольде? +
— Нет, принцепс, — ответил Коскинен, увеличивая мощность двигательных систем и стараясь не думать об увиденном в манифольде. «Лупа Капиталина» устремилась на боевой скорости к расселине. Шаги были широкими, «Владыка войны» двигался быстрее, чем следовало на ледяной поверхности. Коскинен услышал, как Гирдрит зашептала молитву Богу Машине, когда впереди разверзлась пропасть.
Сердце Коскинена сжалось от открывшегося вида, он костями чувствовал, что расселина слишком широкая и невозможно глубокая, чтобы
Они почти бежали, что и в лучшие времена представлялось опасным для такой высокой машины, но им нужна была вся кинетическая скорость, которую они могли получить. Возможно, только это спасёт их от падения в расселину, поэтому Коскинен перенаправил всю до последней капли энергию от пустотных щитов и вспомогательных систем, о которых успел вспомнить, на стабилизирующие механизмы гироскопа в центре огромной машины.
В манифольде вспыхнули гневные красные символы, отмеченные печатями «Табулария». Магосы в сухопутном левиафане увидели, что они собираются сделать и предупреждали об опасности.
+ Они думают, что у нас ничего не получится, + рассмеялся Зимнее Солнце. + Я покажу им, на что способен Сириус. +
Робаут испробовал всё что мог, пытаясь удержать сани в воздухе, от молитв до угроз, но машина умирала. Густой дым и случайные гравитационные выбросы вырывались из-под обтекателя двигателя, и за их петляющим неровным следом тянулся чёрный масляный шлейф. Сержант Танна и остальные Чёрные Храмовники израсходовали последние боеприпасы и сдерживали кристаллических существ мечами и кулаками.
— Давай, — сказал Робаут, наконец, увидев высокий корпус «Табулария», который появился на плато в сопровождении множества стальнопыльных танков кадианцев. До исполинской машины оставалось примерно триста метров, но это было всё равно, как если бы левиафан находился на противоположной стороне планеты. Подразделения скитариев отступали по обеим сторонам от саней, некоторые пешком, другие на ужасно повреждённых «Носорогах», но они сражались по своему плану.
Плану, который не учитывал Робаута и Чёрных Храмовников.
Грав-сани опустились, и Робаут почувствовал, как подфюзеляжный киль царапнул землю.
— Ты можешь выжать что-нибудь из этих чёртовых саней? — крикнул он Павельке.
— Думаете, я не пытаюсь? — ответила она. — Разъяснение: адептами Марса не рекомендуется использование уничижительных терминов по отношению к машинам, которые могут спасти вашу жизнь.
— Верно подмечено, — произнёс Робаут, когда вышла из строя очередная бортовая система. — Хорошо, слушайте, сани. Если вы вывезите нас отсюда живыми, я обещаю починить каждую вмятину, ожог и пробоину на вашем корпусе. Я заменю каждый повреждённый механизм и больше никогда не подвергну вас опасности. А теперь на хрен доставьте нас к «Табуларию»!
— Не думаю, что она именно это имела в виду, капитан, — сказал Адара.
— Это лучшее на что я способен, сынок. Лучшее на что я способен.
Корма грав-саней отломилась, когда двигатель, наконец, взорвался с рёвом разлетавшихся деталей и воем репульсорных полей. Подфюзеляжный киль пропахал борозду, и фронтальная секция саней врезалась в землю под визг разрываемого металла. Робаута швырнуло вперёд в изогнувшиеся подпорки кабины, и скула болезненно треснула о внутреннюю поверхность шлема.