Повелительница леса
Шрифт:
— Уведи их в повозку. Выезжаем через четыре часа.
Снор кивнул. Мы цепочкой потянулись за ним к выходу. Проходя мимо Морнэмира, я увидела, как он достал целый мешочек золотых монет, чтобы рассчитаться за вино. Получается, деньги у него есть! Я послала ему гневный взгляд, но он сделал вид, что ничего не заметил. Негодяй!
— Испортила нам ужин! А я еще хлеба с маслом не поела! — ворчала Ида, забираясь в стоявшую на конюшне повозку. — Поскорее бы Ульвар тебя продал!
— Прошу тебя, помолчи! Или я подмешаю тебе в еду отраву! — огрызнулась я, но, увидев
Марна успокаивающе похлопала меня по руке.
— Все они перестают тебя узнавать после того, как дашь слабину, — «утешила» Ида, пытаясь поудобнее улечься на соломе.
Я не стала уточнять, что она имеет ввиду, к тому же нас с Морнэмиром ничего не связывало, кроме одного ничего не значащего поцелуя.
Я улеглась на жесткий пол повозки и ждала, пока все заснут. Ида сраху же захрапела, как старый хряк. Когда дыхание Марны стало ровным, я села и чуть отодвинула в сторону холстину, покрывающую повозку. Снор, залитый лунным светом, сидел около входа в конюшню и размеренными движениями точил меч. Музыка из таверны долетала даже сюда. Я осмотрелась в поисках чего-нибудь тяжелого, но, как назло, в конюшне не было ничего, кроме соломы и одного старого седла, которого при всем желании не смогла бы поднять.
Вдруг Снор вскочил на ноги, воинственно выставив меч. Может быть, Морнэмир все-таки придет мне на помощь?
— Хозяин, это вы, — охранник поспешно опустил меч.
— Буди травницу, Снор, есть работа.
Я поспешно опустила холстину и легла, притворившись спящей. Мне на плечо легла тяжелая рука.
— Вставай, девушка.
Я демонстративно потерла глаза и зевнула.
— А? Что случилось?
— Пошли, ты нужна хозяину.
Лесные боги, надеюсь, что Ульвар не забавляется между делом со своими рабынями. Вряд ли я смогу что-то придумать, как в случае с Маркусом. Я постаралась унять дрожь, слезая с повозки. Ульвар от нетерпения дергал себя за усы.
— Скорее, скорее! За мной!
— Что случилось?
Я еле поспевала за торговцем. Мы обошли таверну с другой стороны и, толкнув деревянную дверь, пошли по коридору. Ульвар остановился около дальней комнаты и, пропустив меня вперед, втолкнул внутрь. Я оказалась под прицелом пары десятков глаз. Испуганные стражники в перепачканных доспехах толпились около стоявшего посередине комнаты стола.
— Вот она, капитан, — услышала я сзади заискивающий голос Ульвара. — Моя жена и великая травница.
— Твой муж говорит правду, девушка? Ты умеешь лечить раны? — раздался спокойный голос.
Я встретилась взглядом с говорившим. Высокий золотоволосый гигант в тяжелых доспехах ждал ответа. Темно-серые глаза вопросительно смотрели на меня. Незнакомец был очень красив. Я думала, что такой красотой обладают только эльфы, поэтому быстро перевела взгляд на его уши. Нет, обычные, закругленные, а значит — передо мной человек.
— Умею, —
— Тогда прошу тебя: помоги королевскому наследнику, — мягко попросил он, приказывая остальным расступиться.
— Что с ним случилось? — хрипло спросила я, подходя к столу, на котором лежал пострадавший.
Это был еще юноша, с вьющимися каштановыми волосами и испуганными глазами, как у теленка. На нем была дорогая, украшенная гербами одежда красно-золотого цвета.
— Мы были на охоте. В него случайно попала стрела. Везти его до замка несколько часов, а поблизости оказалась лишь эта таверна.
Я кивнула. Такие ранения не были редкостью. К маме часто приносили незадачливых охотников. Глубоко вздохнув, я перечислила:
— Принесите бутылку самого крепкого вина. Потом мне понадобится горячая вода, нож, чистые полотенца, щипцы, шелковая нить и игла, а еще свежая трава тысячелистника. И быстро. Но сначала вино.
Капитан кивнул подчиненному и тот убежал искать перечисленное. Не прошло и минуты, как явился сам трактирщик и принес глиняную бутыль.
— Лучшее вино из моего погреба, — гордо сказал он.
Капитан кивнул и дал ему золотую монету. Счастливый трактирщик принялся так усердно кланяться, что лишь чудом не разбил себе лоб об пол.
Я вынула пробку из бутылки и, чуть глотнув, раскашлялась, под смех воинов, а потом поднесла ее к губам юноши.
— Пей, — велела я.
Он замотал головой.
— Я вытреплю. Я будущий король.
— Поверь, боль будет такая, что ты забудешь свое королевское имя, — зловеще пообещала я.
— Не смей указывать наследнику, — стиснув от боли зубы, выдавил юноша.
Однако здоровой рукой он схватил бутыль и, морщась, сделал несколько больших глотков. Наконец появился стражник со всем необходимым. Ножом я разрезала богатый наряд наследника, освободив раненую руку. Она была опухшей и красной. Стрела прошла навылет, зазубренное острие торчало с другой стороны.
— Вы не смазываете стрелы ядом? — спросила я.
— Нет, — ответил капитан.
— Тогда наследнику повезло. С рукой все будет в порядке. Держите его, — приказала я.
Мужчины обступили юношу и крепко держали ему кто здоровую руку, кто ноги. Я взяла щипцы и, перекусив ими наконечник стрелы, медленно извлекла ее из плеча, предварительно плеснув туда вина. Все это время наследник брыкался и стонал.
— Привели мне коновала, а не лекаря, да еще девку! Вы все ответите за это перед королевой!
— У меня кошка меньше пищала, когда рожала, — грубо сказала я, вспоминая маму и невольно подражая ей.
Стражники снова засмеялись, а у раненого щеки стали красными, но громко стонать и ругаться он перестал. Промыв рану успевшей остыть водой, я быстро зашила ранение, затем сделала из травы тысячелистника кашицу и наложила на рану. Замотав плечо порванным на полосы полотенцем, накрыла наследника одеялом.
— Пусть отдохнет пару часов. За это время трава начнет действовать. Меняйте повязку каждые четыре часа, и с ним все будет в порядке.