Повелительница снов
Шрифт:
И Варька, пьяная, обливаясь слезами, пахала огород Федора Фомича. На другой день она перешла с мотоблоком на свой огород. Галина Петровна водилась с ее дочкой, помогала садить, пропалывать. Тяжелая работа по поливке легла теперь целиком на Варьку, которая научилась управляться с насосом и вычистила колодец. Они подружились с вдовой Федора Фомича, стали просто не разлей вода.
ТРИ ДИАЛОГА, НАВЕРНОЕ, О ЛЮБВИ, ХОТЯ, КОНЕЧНО...
– Варь, ну, сними ты, что-нибудь, а то ведь как двойная защита от кариеса! Дай хоть потрогать!
– Отстань,
– Слушай, как вы с мужем живете? Он - в Москве, а ты - здесь. Варька, дай! От такой, как ты, не убудет!
– Оно и тебе ничего не прибудет!
– Это просто смешно. Мне тебя искренне жаль. Ты, в конце концов, понимаешь, что такое женская физиология? Женщине долго без мужика не протянуть!
– Я не хочу заниматься физиологией, если бы хотела - стала бы доктором. Хватит, не лезь ко мне! Не щипайся! О деле давай! Вот здесь все, что у меня есть, я без этих денег полгода проживу. Смотри, не обмани только! Да, не трогай ты меня!
– Варь, зачем ты так? Почему ты меня отталкиваешь? Я думал, что у нас с тобой что-то будет, надолго...
– Ага, и в твоем банке стали бы о нас говорить: "Он ей помогает!".
– Ты вечно что-то требуешь от меня, но если я стану другим, то где ты будешь крутить свои деньги?
– Это резонно! Вот поэтому и стараются не смешивать селедку со взбитыми сливками.
– Как ты была гадиной, так ею и осталась!
– Особенно необыкновенно гадкой я была в двадцать лет!
– Сколько можно этим попрекать?
– Поверни время, и не услышишь от меня ни одного упрека...
x x x
– Варенька, Варюша! Наконец-то я с тобой! Послушай, разведись с мужем, я хочу жениться на тебе. Я хочу, чтобы ты встречала меня в обед, хочу идти домой, и знать, что ты меня ждешь...
– Н-да, батенька... Дела-а... Только, милый Онегин, еще ни одна женщина не стала лучше за десять лет. Тебя не было дома, когда я звонила тебе в девятнадцать, в двадцать лет, последний раз твоя мама сказала мне по телефону, что тебя нет дома, когда мне уже стукнул уже двадцать один год.
– Варенька, ты же все понимаешь! У меня папа служил в КГБ, он ведь не там работал, где ты думаешь. А меня только-только пригласили в обком комсомола! И я бы стал ездить с тобой в ресторан аэропорта вместо того фотографа и прилюдно целоваться, изображая расставание на всю жизнь?
– Ты вообще его не трогай! Даже не заикайся! Он бы меня никогда не оставил так, как ты!
– Варька, если бы ты хотя бы светилась поменьше! Но нет, тебе ведь надо было на лекции по философии при всем потоке заявить, что ты лично, заметь, разговаривала с Гегелем, который сказал тебе, что "Философские тетради" муть в синей обложке! Он, видите ли, просил тебя передать, что не желает быть никаким источником и составной частью! Он, понимаешь ли, был до глубины души возмущен, что его религиозную, теософскую философию соединили с каким-то придурком Фейербахом, которого бы он не допустил ватерклозет чистить!
–
– Ва-а-ря! Сколько же можно! Тебя даже к нам банк не взяли! Ты зачем на собеседовании по аналитике пассива баланса с вопросами к заму полезла? Сейчас у нас проверка, все думают, что это ты навела.
– Так ведь они сами попросили сделать финансовый анализ баланса! А проверку ваш управляющий вызвал, ты же сам мне это сказал!
– Неужели на собеседовании нельзя было хотя бы раз вести себя как-то иначе? Мы могли бы вместе работать, ведь у тебя такая светлая голова! У нас там тренажерный зал, комнаты отдыха! Я бы хоть среди дня к тебе не срывался!
– А ты знаешь, боюсь, что тебе бы вряд ли удалось посетить со мной эти самые комнаты отдыха среди дня. Из пяти членов комиссии мне после собеседования звонили трое и просили о свидании. Я думаю, что они не о финансовом анализе хотели со мной пообщаться. Занимаемые ими посты несколько выше твоего, а ты у нас всегда был такой послушный мальчик!
– И Доденко звонил?
– Его Вячеславом зовут?
– Да...
– Мне звонил приятный мужской баритон и представился Вячеславом. Успокойся, я сказала, что меня нет дома.
– Сука!
– Доденко или я?
– Нельзя было одеться поскромнее? На собеседование ведь шла! Как ты выглядела, что они все тебе звонили?
– И не говори! Меня утешает только то, что я не выглядела лесбиянкой, потому что оставшиеся члены вашей комиссии были женщины, они мне, слава Богу, не звонили.
– Что мне делать с тобой, Варька? Что мне делать с собой?
– Андрейчик! Мне казалось, что ты уже это решил для себя много лет назад.
x x x
– Варя, почему ты перестала приходить тогда ко мне в сны? Знаешь, я все время жил, считая часы до сумерек. Ты не слышала, как я тебя звал?
– Слышала, но после того, как ты с мальчишами-плохишами применил против нас баллистические ракеты... Нет, мои больше к тебе не пошли!
– А почему всегда я был Мальчишом-Плохишом? Скорее я должен был быть Мальчишом-Кибальчишом! А им была все время ты, какой-то китайский батальон с тобой, они вообще-то были китайцы?
– Нет, они - австралийские землекопы. А впрочем, кто их разберет, узкоглазых! Ты чего такой хмурый сегодня, Андрей? Ах, да, у тебя же отчет филиалов был сегодня...
– Варя, куда мы все идем?
– Это зависит от того, откуда мы идем и кто мы такие. Почему тебя это так волнует, Андрюш? Куда-нибудь все равно придем.
– У нас разговор, как у Алисы с чеширским котом. Она у него дорогу узнает, а он ее спрашивает, куда она идет. Если, говорит, тебе все равно куда попасть, то все равно и по какой дороге идти.