Повелительница стали
Шрифт:
– Ты идиот, – говорю я наконец, игнорируя его вопрос, потому что у меня не осталось слов, чтобы выразить, что чувствую.
– Ты хочешь, чтобы я извинился за то, что я идиот?
– Я хочу, чтобы ты перестал болтать. Я сейчас в ярости, и мне нужно подумать!
– О том, как вызволить нас из тюрьмы? Поблизости нет факелов. Я проверил. И даже если бы они были, эта дверь сделана преимущественно из дерева. Стены сделаны из камня. Если мы и выберемся из этой камеры, то не с помощью твоей магии.
Мне хочется плакать. Я вытираю глаза и лишь затем
Почему все не могут просто оставить меня в покое? Мы с Темрой занимались своими делами. Мы ни о чем таком не просили. С помощью своего оружия я хотела сделать мир безопаснее. Темра хотела стать солдатом, чтобы защищать людей. Если она мертва…
Я не должна так думать.
Когда ночь становится холоднее, и я начинаю дрожать, я все равно не позволяю Келлину приблизиться. Я этого не хочу. Хочу быть несчастной. Это почему-то заставляет меня чувствовать себя лучше.
Я не могу заснуть, потому что мне очень холодно. Но в конце концов комнату заполняет храп Келлина.
Мои зубы начинают стучать. Я по-прежнему не двигаюсь. Если мне суждено умереть здесь, я сделаю это, не потеряв своего достоинства.
Кажется, я уже начала клевать носом, как вдруг открывается дверь. Входит охранник со связкой ключей в руках, и Келлин вскакивает на ноги.
Им даже не нужно применять силу, чтобы вытащить нас из камеры и провести через ряд запертых дверей. Мы, наконец, выходим из подземелий туда, где тепло. На самом деле даже слишком тепло.
В замке тихо. Я не слышу смеха придворных или музыки. Все словно замерло, и от этого почему-то становится только хуже.
Нас ведут в большой тронный зал, и это первое место, которое хоть как-то украшено. Равис, старший из братьев и сестер Петрика, сидит в большом кресле. По обе стороны от спинки кресла торчат наконечники копий, основания которых ведут вниз к задним ножкам этого роскошного изделия. Подлокотники вместе с передними ножками изображают гигантские кошачьи когти.
Принц одет в свободный алый сюртук. Рукава доходят до запястий, а подол касается лодыжек. На ногах у него сандалии, усыпанные драгоценными камнями, а на каждом пальце сверкают кольца. На его голове красуется массивная корона, каждый шпиль которой заканчивается смертоносным острием. В основании шести шпилей находятся шесть драгоценных камней: красного, синего, зеленого, желтого, оранжевого и фиолетового цветов.
Он выглядит скучающим.
– Кто вы и что вы сделали с моей целительницей? – спрашивает принц. Он еще даже не взглянул на нас. Вместо этого он смотрит на длинный кинжал, зажатый в его правой руке.
Ни Келлин, ни я не отвечаем.
– Скиро забрал ее обратно, не так ли? – спрашивает Равис, ничуть не смущенный нашим молчанием. – Кто бы мог подумать, что у него хватит смелости? Или силы. Не важно.
Равис крутит запястьем, несколько раз описывая длинным лезвием широкую дугу.
– Я обезглавил последних дураков, которые
Мой голос не подчиняется мне, я не могу найти слова. Едва могу дышать от страха, пронзающего меня все больше с каждым ударом сердца.
– Пошлите нас вернуть ее вам, – говорит Келлин.
При этих словах меня захлестывает волна паники. Что за игру затеял Келлин?
Равис начинает смеяться. Он выпрямляется и, наконец, смотрит на нас сверху вниз.
– Зачем мне это делать?
– Мы наемники, – говорит Келлин. – Ваш брат заплатил нам, чтобы мы вернули целительницу. Предложите нам большую сумму, и мы вернем ее вам.
Равис фыркает, а затем снова сосредотачивается на вращении своего чересчур длинного кинжала.
– Расскажите мне о том, как вы оказались здесь и как Серута так быстро исчезла. Какую новую магию открыл мой брат?
– Точно не знаю, – говорит Келлин. – Все, что я видел, так это то, что мы прошли через ваш портрет и внезапно оказались здесь.
– Хм. Волшебный художник, так? Что ж, мне надо будет найти его, когда я буду штурмовать ворота, чтобы забрать Серуту.
Келлин реагирует молниеносно:
– Зачем вам делать это самим, если можно послать нас?
– Потому что я все равно собираюсь в поход на жалкую Территорию Скиро, и я не переношу лжецов. Стракс, проверь-ка остроту моего кинжала, ладно? Пожалуй, сначала на девушке.
Стражник, стоящий в нескольких футах позади принца, делает шаг вперед.
– Мы не лгали, принц. Позвольте нам выполнить ваш приказ. Пощадите наши жизни, и мы вернем ее вам, – говорит Келлин.
– Лжецы, утверждающие, что они не лжецы. Должно быть, сегодня вторник. – Равис вздыхает. – Скажи мне, зачем наемнице уничтожать портрет, который мог бы перенести ее домой? Какой наемник не спасет свою шкуру?
Равис направляет свой кинжал прямо на меня.
Я отвожу взгляд. Я все еще не могу подобрать слова. Все, чего я хотела, это вытащить Келлина отсюда, но теперь я ничего не могу сделать. Ни один из нас ничего не может сделать. Мы окружены стражей. Нашего оружия нигде не видно. От выхода нас отделяет целый замок людей. Не говоря уже о том, что нам нужно пересечь целую Территорию, прежде чем мы сможем вернуться к Скиро.
– Тот, у кого доброе сердце, – шепчет Келлин слишком тихо, чтобы Равис мог услышать.
– Стракс, – бормочет Равис и вкладывает свой кинжал в руки своего охранника.
Который затем подходит ко мне.
Мной овладевает странное спокойствие, и я внезапно чувствую, что на самом деле нахожусь не здесь, а наблюдаю за этой сценой издалека. Вот что происходит на пороге смерти?
– Принц, прошу, не надо. Вам не нужно этого делать. Я виновник всего этого. Отпустите ее.
Слова Келлина никак не влияют на Рависа. Он поворачивается в кресле боком, закидывает ноги на один из подлокотников с кошачьими когтями. Затем его взгляд устремляется на меня. Он ждет, когда его человек расправится со мной.