Повелительница ястреба
Шрифт:
Яндрия машинально сглотнула, опустила голову и отерла слезы. Все это время она держала Ромили за руку.
— Теперь ты все знаешь. Знаешь, почему я так страшусь встречи с ним. Вся дрожу от страха, ненависти и любви… От надежды!.. Стараюсь головы не терять — не те годы, а все же!.. Так вот, насчет головы на плечах — я его хорошо знаю. Он вполне может наплевать на слово, данное его сыном. Собственно, ничье слово для него не значит ничего… Я не знаю, я вся в сомнениях, а дело настолько сложное, что мне просто нельзя…
— И не надо. — Ромили попыталась успокоить ее. — Я охотно все сделаю сама. Тебе не следует рисковать.
— Ты поняла?
Ромили озадаченно развела руками. Теперь Яни рассмеялась уже веселее.
— Ничего, привыкай к придворной жизни. Там ничего просто так не пропадает — ни словечко, ни улыбочка… К тому же ты посланница Ордена Меча — мы клятву верности Каролину не давали, да и ссориться с нами тоже недальновидно. Все это, Ромили, досужие рассуждения… Поверь, в них, конечно, есть смысл, но все будет зависеть только от тебя… Одно неверное или, что еще хуже, лишнее слово — и твоя песенка будет спета. Всякие политические расклады будут отброшены. В этом смысле поведение Лиондри непредсказуемо. Например, повторюсь, для Лиондри слово, данное его сыном, — пустой звук. Все решат впечатления, суть разговора, умение вести себя — главное, уметь сказать все и при этом не наболтать лишнего. Чем ты, собственно, рискуешь? Разве что заключением, но у тебя в этом случае будет надежный защитник. Кэрил… Уж он-то, как я заметила, не даст тебя в обиду. Кэрил — большая сила, тем более что он умен… Не забывай — Лиондри может и казнить тебя; хотя бы из желания отомстить мне.
Ромили невольно горько улыбнулась. Хорош расклад. Суть сказанного — головы можно лишиться в мгновение ока.
— Я не могу приказывать тебе, Роми. Я могу только просить. К сожалению, я не имею права отослать Кэрила одного в город — Ракхел может пойти на все, чтобы покрепче привязать к себе Лиондри. На любую провокацию, чтобы только обвинить Каролина и Орейна. Ребенок должен быть передан из рук в руки в целости и сохранности.
— Я, честно говоря, не думаю, чтобы слово наследника Лиондри ничего не значило, — задумчиво выговорила Ромили. — Зачем Хастуру лишние хлопоты с сыном? Да еще в такое время…
— О, вижу, ты думаешь, что разбираешься в политике, но уверяю тебя — Лиондри нельзя верить. Он действует исключительно ради своих интересов, и… — Она замолчала, потом закончила: — …ни перед чем не остановится.
Яни закрыла лицо руками. Наступила долгая, томительная тишина. Ромили глянула в небо — там густели пурпурные сумерки. Добродушное, проницательное, в четверть небосвода, око светила уже укладывалось на спину близлежащих холмов. Ветер стих, птицы не пели, изредка посвистывали в траве легкокрылые серебристые кузнечики. Ох, как было хорошо кругом — дышалось легко и свободно, и ночь обещала быть теплой под крупными, подрагивающими, чуткими звездами… Вспыхнув, они начинали перешептываться, и этот хрустальный звон спускался с небес и баюкал землю. Кто она, Ромили? Так, замухрышка, сбежавшая из родительского дома, о чем горько сожалеет, но вернуться ей уже нельзя. Член Ордена Божьих невест,
Она высвободила руку, положила ее сидящей на траве Яни на плечо и тихо сказала:
— Я поеду, сестра. Верь мне…
Перед тем как войти в город, Кэрил искупался в ручье, тщательно вымыл голову с помощью мыльной травы, подстриг ногти, переоделся наконец в свое прежнее потрепанное платье. Когда вылез на берег, попросил у одной из амазонок гребень и аккуратно причесался.
Последние несколько дней, постирав на одном из привалов свой наряд под руководством Ромили, он ходил в таком тряпье, что смотреть было больно. Кто-то из сестер одолжил ему рваные бриджи, кто-то латаную-перелатаную рубашку — таким образом, ему удалось привести свою неварсинскую одежду в более-менее пристойный вид. Хотя, скажем прямо, даже в этом облачении он мало чем напоминал принца крови.
Но ветхость одежонки не смущала мальчика — вообще за время путешествия он заметно опростился. Даже погрубел… С женщинами Кэрил теперь жил душа в душу, в общении не было сюсюканий и нежностей, но из палатки его не выгоняли. Парень-то он неплохой — это мнение было общим, даже Мхари перестала сверлить его гневным взглядом…
Причесавшись, юный Хастур вернул гребень и с сожалением сказал:
— Папа к Празднику середины зимы прислал мне новый нарядный костюм, пришлось оставить его в монастыре. Ну и ладушки. — Теперь он часто повторял эту приговорку Орейна. — Что есть, то есть…
— Если ты желаешь, я могу подстричь тебя, — предложила Ромили.
Мальчик кивнул, и девушка принялась за стрижку, при этом Кэрил несколько раз повторил, что он не лошадь, чтобы носить длинную гриву.
— И чтоб никто не трепал тебя за вихор, — с мрачным видом добавила Мхари.
— Благородных за вихры не треплют, — жизнерадостно объявил Кэрил. — А я после стрижки — вылитый благородный господин. Вообще-то, — уже серьезно, обращаясь к Ромили, сказал мальчик, — терпеть не могу тряпье. Что я, бродяга?
Потом, когда они остались втроем, он обратился к Яни:
— Местра Яндрия, вы не собираетесь поехать с нами? Мой папа не будет гневаться на того, кто был добр с его сыном.
Яндрия отрицательно покачала головой:
— Хороший ты мальчик, но мы с твоим отцом давным-давно в ссоре. Это случилось задолго до твоего рождения, тогда еще Ракхел не посягал на трон Каролина. После того, что случилось, мне бы не хотелось попадаться ему на глаза. С тобой поедет Ромили.
— Я вообще-то рад, что меня будет сопровождать Роми. Уверен, папа достойно наградит ее.
— Во имя всех богов, надеюсь, что так и будет! — с чувством воскликнула Яндрия.
Вот и настала минута прощаться. Кэрил отвесил предводительнице амазонок церемонный поклон, та подошла и попросту прижала его к своей груди.
— Аделандейо, — сказала она на прощание — так обычно женщины с гор провожали мужчин. — Скачите с Богом, и да пусть небесная сила сопутствует тебе. И Ромили!..
Только сейчас девушка заметила, с каким усилием Яни выговорила эти слова, как вздрогнули ее руки. Ясно, что предводительница имела в виду — дай Бог, девочка, чтобы мы снова увиделись; пусть минует тебя гнев Лиондри Хастура, его цепкие лапы.