Повелительница ястреба

Брэдли Мэрион Зиммер

Ромили легко впрыгнула в седло, огляделась и с неожиданной ясностью, возникшей с той поры, как она научилась глядеть на мир глазами Пречиозы — в такие моменты обострялись все чувства, — осмотрелась вокруг. Странно, но все окружающее, виденное и вроде бы изученное за эти два дня, теперь предстало перед ней как бы в первый раз.

Или в последний?

Бледное небо, латаная-перелатаная палатка-шатер, где разместились сестры, зеленеющие холмы — весна уже полноправно властвовала в округе, — редкая, насквозь прозрачная роща, вечная дымка над землей, пурпурная, манящая, — все вдруг предстало в своем первозданном виде. Все обрело смысл, получило собственный голос — а он тоже был хорош, звучен, волнующ:

невдалеке Мхари и Лаурия сражались на палках, заменявших боевые мечи, — дерево стучало и пошуршивало тревожно и томительно; две другие девушки сошлись в рукопашной схватке и по многу раз отрабатывали один и тот же прием, чтобы в случае опасности защита сработала на уровне бессознательного — их уханья, возгласы звали размяться, сбросить лишний вес. Тревожно дымился костер… Непогасшие угли всегда опасны… Тут Ромили опомнилась — не в лесу же они находятся, здесь кругом полно воды; звонко журчит ручей. Бежит, зовет куда-то… В город? Увидим, вздохнула девушка.

Все равно, непотушенный костер — плохая примета, упрямо сказала она себе. Ну и пусть! Я всего лишь член Ордена, меченосица, принадлежу к Ордену Меча, не важно, что я только послушница, в любом случае Лиондри Хастур должен вести себя со мной как с полноправной представительницей Ордена. Пусть я совсем не похожа на леди! Какое дело Лиондри до меня? Разве ему не хватает забот? Одета я, как подобает сестре — теплый плащ, тот, который купил ей Орейн в Неварсине, лучшей вещи у нее еще никогда не было. Как Лиондри узнает, кто ей сделал такой подарок? И ты держи язык за зубами… Правда, рубашка чужая — они по очереди надевали ее, чтобы не ударить лицом в грязь в кругу этих надменных Хастуров. Сапоги почищены…

Тут сердце девушки сжала непроходящая печаль, послышались в памяти слова Люсьелы: «Роми, это невозможно — сапоги, бриджи и верхом ты ездишь, расставив ноги, как мужик. Что скажет отец?»

Что он скажет? Да ничего!

Она тронула коня, кивком позвала Кэрила, и они скорой рысью поскакали по направлению к Хали.

Оказалось, что вокруг города нет стен — деревеньки незаметно сменились предместьями, потом пошли городские кварталы и, наконец, — широкая улица. Как объяснил Кэрил — проспект. Полотно дороги было до того ровное, каждая плита так искусно подогнана, что Ромили не смогла скрыть удивления. Мальчик объяснил, что мостовая уложена с помощью матриксной технологии.

— Это значит, — горячо заговорил мальчик, — без использования человеческих рук, или, как называли горожане, без ручного труда.

Ромили недоверчиво усмехнулась: как это без рук? Кэрил разгорячился:

— Я тебя уверяю! Папа однажды показал мне, как это делается. Десять — двенадцать лерони силой мысли поднимают плиту и укладывают ее точно в то место, которое обозначено в матриксной решетке. Однажды я тоже целый день работал колдуном-укладчиком, и у меня здорово получалось.

Роми, собственно, мало что поняла в его пояснении — что такое матриксная решетка, как это всем вместе можно усилием мысли поднять каменную плиту? — однако спорить не стала. Не хватало еще перед самым приездом рассориться с заложником.

Он сам вел ее по улицам, направлял своего пони, так что Ромили вынуждена была тянуться за ним. Правда, времени, чтобы поглазеть по сторонам, было достаточно. Впервые она почувствовала деревенскую неуклюжесть, словно ее только что привезли с фермы. По ее мнению, Неварсин был большой город, Каер-Донн поменьше, но тоже ничего. Однако Хали ошеломил девушку. Перед ней теснились огромные, высотой напоминающие Хеллеры дома, мощеных грязных улочек не счесть, а кроме этого, еще фонтаны, странные родники, где вода почему-то бьет снизу вверх, а не падает сверху

вниз, как должно быть. Вот что еще поразило девушку — сами дома! Они никак не походили на укрепленные замки, более того — кое-где даже двери были нараспашку. Как же эти чудные горожане не боятся спать по ночам? Да еще и без городских стен…

С ума сойти можно!

И люди — толпы людей!.. С первого взгляда видно, как разительно отличаются от горцев. Те были куда крепче скроены. В горах кутались в меха и кожу, иначе там от холода пропадешь; здесь же, в мягком, теплом климате, одевались куда легче, наряднее. И беспечнее, что ли… Расшитые, отделанные кружевами туники всевозможных цветов, яркие рубашки, светлые блузы и прозрачные покрывала на женщинах; пестрые плащи-пелерины и узкие брюки на мужчинах… Как в таких штанах сядешь на коня — они же непременно лопнут! Все эти наряды, конечно, красивы, отметила про себя Ромили, но по лесу или по горам в них не побродишь. В момент изорвешь…

Кое-кто на улицах внимательно присматривался и провожал взглядом ярко-рыжего мальчугана и стройную, одетую в мужской костюм всадницу. Ушки-то у нее проколоты — тю-ю, уж не из этих ли безумных фурий, что называют меченосицами? Вот плащ у нее замечательный, старинной работы… Кэрил, понизив голос, сказал:

— Они узнали меня. Они думают, что и ты из Хастуров, поскольку волосы у тебя огненные. Папа тоже так решит. Собственно, так оно, по-видимому, и есть. И ларан…

— Не думаю, — возразила Ромили. — Скорее всего, рыжие волосы — игра случая. Макараны были издавна как огонь, по крайней мере, моя прабабушка. Она смутно стоит у меня перед глазами, я тогда была так мала, что не могла усидеть в седле. Так вот, волосы у нее были светловатые, песчаного цвета и чуть-чуть в рыжину, но вот корни волос были кирпичного оттенка…

— Что и доказывает, что они вполне могли быть родственны Хастуру и Касильде, — заспорил мальчик, но Ромили отрицательно покачала головой.

— Это совсем ничего не доказывает. Я мало знакома с твоими сородичами. — Она тактично употребила слово, применяемое в горах, но закончила про себя: «Но то, что я знаю, мне совсем не нравится». Тут ей пришло на ум, что Кэрил обладает сильным лараном и вполне может прочитать фразу. Она застыдилась, опустила голову. Тот тоже отвел взгляд в сторону и ничего не сказал.

Теперь они выезжали на улицу, ведущую к центру города, где возвышался Большой дворец. С каждым шагом коня, приближающим ее к вражескому логову, она робела все больше и больше. Совсем немного — и она лицом к лицу встретится с этим ужасным Лиондри Хастуром — человеком, который, по крайней мере так утверждают, возвел на трон Ракхела и добился, чтобы прежний король Каролин был отправлен в изгнание. Скольких же людей он погубил, скольких выгнали из своих домов его приспешники! Народная молва стойко приписывала все злодейства режима Лиондри Хастуру.

— Не бойся, — ободрил ее Кэрил и указал на огромное здание дворца. — Папа будет очень благодарен. Он осыплет тебя милостями. Ведь ты же доставила меня в целости и сохранности. Он добрый, в самом деле, поверь мне, Ромили. К тому же я слышал, он обещал награду, когда гонец из Ордена принес ему весть, что меня сопровождают в Хали.

«Нужна мне его награда! — подумала Ромили. — Шкуру бы свою сохранить и голову в придачу». Как это свойственно юности, ей было трудно вообразить, что когда-нибудь пробьет ее смертный час, тем не менее слова Яни крепко запали в душу. К примеру, самоуправству сильных мира сего нет предела. И что ее отец? Помещик средней руки, хоть из родовитых, он и упрямствовал в меру своих возможностей, а здесь? В руках Хастуров судьбы тысяч людей, что я им? Мошка! Не понравится мой наряд или сболтну что-нибудь невпопад — придушат без долгих разговоров.