Поверженные барьеры
Шрифт:
— Прошу прощения, но я думал, что тебе доставляют удовольствие те развлечения, что я устраивал для тебя. Они стоят кучу денег.
Карлотта вспыхнула.
— Норман, — сказала она. — Ты ужасно обращаешься со мной.
— Ужасно? — воскликнул он. — Боюсь, что я не понимаю тебя. Я делал все, что в моих силах, чтобы наш медовый месяц прошел великолепно.
— О, будь честным, — нетерпеливо сказала Карлотта. — Ты ничего подобного не делаешь. Ты окружаешь себя смешными, глупыми
— В таком случае, извини. Я думал, что Дрейсоны твои друзья и тебе они нравятся.
— Нет, не нравятся, — устало ответила Карлотта. — Я говорю о нас, Норман. Я сожалею о той ночи… И ужасно огорчена.
— Мое милое дитя, — ответил Норман. — Прошу тебя, не расстраивайся из-за такого пустяка.
— Норман, ты не откровенен и не искренен со мной, — в отчаянии сказала Карлотта. — Неужели ты не понимаешь? Я была сумасшедшей, усталой, истеричной и наговорила тебе много такого, о чем и не думала. Перестань наказывать меня.
Норман посмотрел на нее. Ей казалось, что его глаза сделаны из стали.
— Нечего извиняться, — сказал он, — уверяю тебя. Я люблю правду. И всегда любил.
— Но это не было правдой, — ответила Карлотта. — Клянусь тебе, то, что я сказала, — неправда.
Норман подошел к ней. Он не дотронулся до нее, но стоял очень близко и смотрел на нее.
— Посмотри на меня! — приказал он.
Она задрожала, но заставила себя поднять голову и посмотреть ему в глаза, хотя губы у нее тряслись, а руки конвульсивно сжались.
— Поклянешься ли ты на Библии всем тем, что священно для тебя, что ты любишь меня только ради меня?
Карлотта была парализована, она не могла говорить, казалось, что ее язык прилип к гортани, губы пересохли. Она могла только смотреть на него, а потом под его взглядом опустила глаза.
Он засмеялся, но в смехе не было веселья, а была только горечь, которую не высказать словами. И оставил ее одну.
Несколько минут она стояла неподвижно, затем упала на диван, зарыдав так, как будто сердце у нее разрывается.
Когда они встретились, Норман разговаривал с ней, но только так, как он разговаривал бы со случайной знакомой, с которой он был чрезвычайно вежлив. Они все время были вместе, но Карлотта чувствовала, что она ест, гуляет и танцует, как автомат. Перед ней была пропасть, через которую она не могла перекинуть мост. За всю свою жизнь она никогда не сталкивалась с чем-то таким тягостным и непостижимым, как отчужденность между нею и Норманом. Она не знала, что делать. Она потерялась — дитя в лесу страхов и ужасов, которые становились все сильнее, оттого что скрывались за притворной вежливостью.
«Я этого не вынесу… Я не могу», — твердила она
Она пыталась флиртовать с Норманом, она пыталась вывести его из себя; она бывала вызывающей, отчужденной, раздраженной. Он не менялся — человек из камня.
На второй день после их приезда в Канны он вошел перед обедом к ней в комнату с розоватой кожаной коробочкой в руке. Элси одевала ее, и обе они — и Элси, и Карлотта — с удивлением посмотрели на вошедшего Нормана. Впервые он вошел в ее спальню, и сердце Карлотты дрогнуло от волнения. Неужели это означало начало новой эры? Она хотела отослать Элси, но Норман не позволил.
— Не уходи, Элси, — добродушно сказал он. — Я принес подарок для леди и, я думаю, что тебе тоже захочется взглянуть на него.
— Подарок! — с удивлением сказала Карлотта.
— Новобрачным положено получать подарки во время медового месяца, — сказал Норман. — Разве ты не знала?
— Нет, я не знала, — слабым голосом ответила она.
— Открой и посмотри, понравится ли тебе, — предложил он и протянул ей розовую коробочку. Она взяла.
В коробочке лежала огромная брошь из изумрудов и бриллиантов. Это была великолепная, яркая драгоценность, которую можно было носить с одним или с двумя зажимами. В другое время, получив такой подарок, Карлотта пришла бы в экстаз. Теперь же по какой-то непонятной причине ей захотелось плакать.
— Миледи, как великолепно! — воскликнула Элси за ее спиной.
— Тебе нравится, Карлотта? — спросил Норман.
— Очень красиво, — ответила она, но в голосе ее слышалось рыдание.
— Надень ее сегодня, — сказал он. — Думаю, у тебя есть платье, к которому эта брошь подойдет. Если нет, то можно что-то купить.
Он вышел из комнаты. Карлотта смотрела на сверкающую драгоценность.
— Сэр Норман такой добрый, — сказала Элси. — Это очень красивый подарок, миледи. Брошь будет выглядеть замечательно на вашем белом платье.
Карлотта быстро встала.
— Да, принеси мне белое платье, — сказала она. — У меня есть идея.
— Идея? — спросила Элси.
— Я это произнесла? — спросила Карлотта. — Я думала вслух.
Элси принесла белое платье. Карлотта долго одевалась, зная, что Норман будет ждать ее в гостиной. Она застегнула браслет с изумрудами на запястье, надела на палец обручальное кольцо и, взяв в руку новую брошь, пошла в гостиную. Норман, как она и ожидала, был уже готов. Он стоял, глядя в окно. Ночь наступила быстро. Неспокойное море было такого же темно-пурпурного цвета, как и небо над ним. Звезды плыли, как сверкающие драгоценности. Все затихло, и сладкий аромат ночи вливался с открытое окно.