Повеса в моих объятиях
Шрифт:
Служащие гостиницы не позволили себе дважды взглянуть на помятые и поношенные костюмы гостей. Они отнеслись к ним с величайшим уважением и почтением.
Черт побери!
Пруденс показали комнату, которую она должна была делить с Мелоди, пока Эван, Колин и Бейливик располагались по соседству. Хорошенькая горничная предложила ей помочь раздеться и принять ванну. Когда Пруденс отказалась от ее услуг, та тут же вышла, оставив ее наедине с горячей ванной, куском ароматного мыла и стопкой таких шикарных полотенец,
Хотя она принимала ванну день назад, долго она не колебалась и тотчас погрузилась в огромную ванну с горячей водой.
Мелоди помогла ей вымыть волосы, и Пруденс про себя подумала, что Горди Еве тоже было бы неплохо принять ванну. В конце концов, втроем они прекрасно провели время в компании друг друга.
После этого Пруденс достала атласное платье, приготовленное горничной, и села перед зеркалом за туалетный столик. Боже, что с ней такое? У нее не было возможности изучать себя в зеркале вот уже несколько лет.
А она ничего. Не такая уж и простушка, какой себя помнила. Может, многовато веснушек. Мама советовала ей лимонный сок. С карманами, полными денег от «очень-очень» богатого сэра Колина, она подумала, что пока надо бы воздержаться от лимона.
Она взяла щетку с посеребренными щетинками и провела по волосам. Потом гладкой волной распустила их по плечам.
Когда в дверь постучали, она подпрыгнула от неожиданности. Впрочем, с минуту на минуту должны были принести обещанное платье.
К ее удивлению, в дверях стоял сам Лементье. Он поклонился ей с видимым удовольствием:
– О, мое почтение!
Он вошел в сопровождении нескольких служащих, которые несли большие коробки, несколько свертков и саквояж из полосок выделанной кожи.
– Спасибо, спасибо. – Лементье хлопнул в ладоши, и слуги удалились таким же манером, что и зашли в номер. Портной быстро прошептал что-то на ушко Мелоди, и та убежала в соседний номер к Бейливику, где ее ждал ужин.
– Ступайте, леди Мелоди! К своему личному великану. Вы с Горди Евой прекрасно развеселите друг дружку.
Мелоди умчалась без возражений.
«Это сказка. Очень странная, но хорошая сказка. Сказка, в которой я собираюсь развлекаться, нимало не мучаясь угрызениями совести».
В конце концов, это действительно всего лишь сказка.
Затем Лементье взялся за дело, а Пруденс осталось лишь молча наблюдать за происходящим.
Для начала он усадил ее за туалетный столик и стал вытворять невообразимые вещи с ее волосами, причем ей ничегошеньки не было видно.
А далее дела пошли уж и вовсе странно. Очень вежливо и аккуратно, но, абсолютно не терпя возражений, Лементье раздел ее донага и одел во все новое.
Шелковые панталоны. Шелковая сорочка. Такой легкий и отлично сидящий корсет, который приподнял ее грудь и сделал ее талию еще более изящной,
Потом он приказал Пруденс закрыть глаза. Она слышала, как он открывает большую коробку. Она послушно подняла руки, поняв, что он собирается надеть ей через голову платье.
Она хотела было подглядеть, но он не позволил сделать этого, пока не застегнул последнюю пуговку и не настоял, чтобы она сразу же надела бальные туфли.
Потом повернул ее кругом и только тогда сказал:
– Все, теперь можно смотреть.
Пруденс открыла глаза. Дыхание ее перехватило, потому что она решила, что перед ней не ее отражение, а бесценный портрет, который украшает комнату.
Только потом она поняла: богиня с огненными волосами в зеркале – это она сама.
Платье было синим. Сказать, что оно было простым, – значит, обидеть светящийся, переливающийся лазурный шелк, из которого оно было сшито. При каждом движении он переливался словно лунная дорожка.
Покрой был обманчиво простым. Изящный, в греческом стиле, корсаж был драпирован и собран спереди, так что выгодно обрисовывал ее крупную грудь. Платье подчеркивало все изгибы фигуры, словно ткань была мокрая.
Волосы крошечными завитками были уложены вокруг головы несколько прядей, к ее удивлению, свободно ниспадали на плечи. Забранные простой синей ленточкой без рисунка, ее темно-рыжие волосы блестели, словно огненная корона.
Никаких украшений на ней не было, зато все веснушки разом куда-то исчезли, а глаза ее еще никогда не казались такими огромными и загадочными.
Невероятно.
Она не могла сдержаться.
– Черт побери!
Лементье рассмеялся в голос.
– Очень приятно, хотя и несколько вульгарно. Тем не менее, я принимаю комплимент, ведь я знаю, что я гений. Однако, дорогуша, все это стало возможным лишь в силу того, что вы истинная красавица.
Пруденс повертелась у зеркала, ей хотелось рассмотреть себя со всех сторон. Действительно красавица?
– Я, конечно, не дурнушка, но то, как выгляжу теперь, – полностью ваша заслуга, сэр.
Лементье взял ее за руку и мягко улыбнулся ей в зеркале.
– Не кажется ли вам, что пора оставить этот очаровательный, но неподобающий акцент? Он вам действительно еще нужен?
Пруденс замерла. Почему этот мужчина так ее пугает?
Она улыбнулась ему в ответ, немного застенчиво, не привыкшая, чтобы к ней так обращались.
– Как вы догадались, сэр?
Лементье слегка поклонился ей.
– Совершенная осанка. Изысканная грация. Ангельский голос. А когда вы немного забываетесь, то вздергиваете подбородок не хуже принцессы Шарлотты.