Повеса в моих объятиях
Шрифт:
Колин похлопал ее по руке:
– Тебе не о чем волноваться, Шанталь. Не расстраивайся. Ты, должно быть, очень больна.
– Больна, – тяжко вздохнула Шанталь. – Да, я умираю.
Колин бросил вопросительный взгляд на доктора.
Доктор Беннет коротко кивнул.
– Я принесу свою сумку, – сказал он. – Следите, чтобы она поменьше разговаривала. – Он вышел из комнаты.
Умирает? Пораженная Пруденс встала на колени перед кушеткой Шанталь.
– Вы должны рассказать кое-что, я могу помочь
Шанталь сосредоточила на ней презрительный взгляд.
– Вы? Да вы три стежка прямо не сделаете.
Пруденс отпрянула, с ее губ едва не сорвалась едкая реплика. Какое это теперь имеет значение?
Прозрачные глаза повернулись к Колину.
– Не могу поверить, что ты пришел ко мне, мой дорогой. Из всех моих многочисленных… то есть из нескольких моих джентльменов ты – самый достойный.
– Шанталь. – Голос Колина охрип и стал таким проникновенным, что это глубоко ранило душу Пруденс. Если бы она была одна, она бы точно скорчилась от боли.
Колин встал на колени рядом с тем местом, где только что стояла на коленях Пруденс, но Шанталь не поступила с ним так же, как с ней, не оттолкнула его прочь. Когда он наклонился поближе, ее поза стала еще более соблазнительной, а ее лицо приблизилось к его лицу.
– Шанталь, я должен задать тебе очень важный вопрос. Когда ты бросила меня три года назад, ты носила моего ребенка?
Колин почувствовал, как напряглась Шанталь, его щеку обдало горячим дыханием, когда она прошептала:
– Твоего… ребенка?
Все хорошо, Шанталь, – мягко сказал он. – Я забочусь о ней. Единственное, чего я хочу, – это узаконить ее рождение и привезти домой ее мать.
– О!
Он видел, как ее огромные глаза наполнились слезами счастья, и она кивнула:
– Да, да, мой дорогой. Забери меня домой.
Итак, все свершилось. Что-то внутри его, вероятно, взращенная им самим надежда, умерло вместе с этим слабым вздохом. Он почувствовал где-то глубоко боль, кашлянул. Когда он произносил эти слова, они прозвучали несколько громче, чем он намеревался.
– Шанталь, ты станешь моей женой?
Позади себя он слышал, как задыхается Пруденс. «Прости меня, моя любовь».
– О, мой дорогой!- Щеки Шанталь вдруг порозовели, словно персики. – Не могу поверить! Я самая везучая женщина. Я так долго мечтала об этом! – Потом она бросила взгляд победительницы через плечо: – Филби! Чего таращишься? Ты разве не можешь сделать что-нибудь полезное где-нибудь в другом месте? Затянуть корсет, я не знаю, или подшить край?
Зашелестели юбки, и, обернувшись, Колин увидел, как Пруденс исчезла за дверями комнаты. Он начал было подниматься.
Шанталь опустила его обратно. Хватка ее была отчаянная и удивительно сильная.
Она соблазнительно улыбнулась ему:
– Мой дорогой, любовь моя, нам надо
Глава 37
Припозднившись, Колин наконец-то вошел в свой номер. Потребовалось время, чтобы убедить Шанталь ограничиться тихой церемонией как можно скорее. В то время как сама она мечтала о свадьбе как о полноценном театральном представлении. Шанталь ничего не делала наполовину.
Стараясь не шуметь, он взял подсвечник с камина и зажег свечу от тлеющего уголька. Он взглянул на диван у камина, ожидая увидеть спящего в неуклюжей позе Бейливика или крепко уснувшего Эвана.
Вместо этого он увидел женщину, которая сидела в тени, не попадая в свет огня. Нахмурившись, он подошел к темной фигуре.
– Пруденс?
Из темноты донесся красивый знакомый голос:
– Мне надо сказать вам кое-что, сэр Колин. – Она старалась говорить так, чтобы голос ее звучал как у обыкновенной прислуги.
Колин бросил перчатки и шляпу на стол, что стоял у двери.
– Мне тоже надо многое сказать тебе. Мы не закончили наш разговор там, в саду.
Она усмехнулась:
– Возможно, но почему вы стремитесь поскорее забыть кое о чем?
Колин почувствовал, что краснеет, когда вспомнил об удовольствии, которое она доставила ему. Он заложил руки за спину, на самом деле попросту не зная, куда их деть. Подходить к ней на такое расстояние было не слишком удачной идеей. К несчастью, эта идея не покидала его ни на минуту.
Потом она вступила в круг света, отбрасываемого свечой. Его Пруденс… нет, уже не его. Но и не утонченная кокетка, какой она была на балу, нет. Эта Пруденс была одета в простое муслиновое платье вместо своего наряда прислуги из грубого сукна. Платье для леди. Оно было несколько старомодным и немного жало ей в груди, но он никогда и не возражал, чтобы эта часть тела была чуть виднее. Он еще никогда не видел ее такой.
– Ты выглядишь, словно…
– Леди? – Она улыбнулась ему и подошла поближе. Он мог видеть, во что она была одета и как ее красивые длинные волосы, забранные единственной ленточкой, огненной рекой струятся по спине.
– Да.
– Потому что я леди, сэр Колин.
Когда он посмотрел на нее непонимающим взглядом, она продолжила:
– Я мисс Филби, дочь мистера Аттикуса Филби, джентльмена и филантропа, и Адель Спенсер Филби. Оба из старинных родов. – Пруденс не удержалась и с усмешкой добавила: – А я – светская львица.
Леди. Но это невозможно… впрочем, он и раньше догадывался. Ее подражание было слишком натуральным, манеры слишком благородными, даже когда она танцевала, она кружилась так умело. Этому может научить только домашний учитель танцев.