Повесть "Фатима"
Шрифт:
Служил за вьючного оста,
Как я… Она его спасла
От нищеты и рабской лени.
–
Жена его всему виной…
Лишь с нею он рука с рукой
Взобраться мог на те ступени,
Что незаслуженно сейчас
С холопом разделяют нас…
– Стыдись, товарищ! Ты до брани
Несправедлив… Из нищеты
Могли бы выйти, при желанье,
Как Ибрагим, и я и ты;
Но выбор сердца молодого
Княжны сказался лишь на нем
Не
Ущелье не было другого,
Кто мог бы поравняться с ним
Неутомимостью в работе?
Как я, как ты, и Ибрагим
Родился в яслях… но к свободе
Никто из нас его любовью
В своей неволе не пылал…
Трудом, облитым потом, кровью,
Он раньше всех свободным стал…
И что ж? Награда по заслугам:
Фатима, вопреки людской
Молве, решилась быть женой
Его и неизменным другом -
И не ошиблась… До сих пор
Ничто их счастья не туманит;
Приветливо зовет и манит
Прохожего усталый взор
Их сакли прихотью воздушной.
Всегда готов прием радушный;
Всегда есть пенящийся рог
Густого пива и пирог.
Жизнь наша изменилась много:
Кто недоволен, а кто рад, -
Судить грешно, – ведь все от бога.
Но вот хотя бы Джамбулат…
Потомок княжеского рода…
Джигит, каких я не встречал,
Был славой, гордостью народа…
Попал к гяурам в плен… бежал…
Вернулся к нам – и наш он снова..
Но что застал он из былого?
Полуразрушенный аул
И башню без ребра и скул!..
С Наибом умерла и слава
Винтовок, шашек, скакунов…
Меж тем для княжеских сынков
Не по руке еще забава:
Соха, топор и наш ремень…
Холопов нет, трудиться лень,
А голод, говорят, не тетка, -
И вот, как старая подметка,
Вздымая пыль, сгущая грязь,
В народе топчется и князь,
Отцов наследье проживая…
И жалок он, да и смешон…
Равняться с нами не желая -
Ты посмотри, – чем занят он?
С винтовкой, на коне, весь год
Скитаясь по аулам дальним,
Воспоминанием печальным
Везде смущает лишь народ…
Везде, едва-едва терпим,
Подарки вымогает силой…
Таков и Джамбулат наш милый…
Боюсь, что бедный Ибрагим
С женой намыкаются с ним…
Боюсь, что очень, очень скоро
У них он будет на хлебах,
И предки князя от позора
Начнут ворочаться в гробах…
Но… посмотри… ужель под вечер
Меня обманывает глаз?
Там кто-то был… заметил нас
И скрылся…
– Нет…
Играя стройною чинарой,
Встревожил трепетную тень…
Но полно… Подымайся, старый!
Пора и нам рассеять лень
И косточки промять от скуки…
Бор… темный бор… глубокий бор.
Бешмет промок… Немеют руки…
Все глуше падает топор,
И все больнее грудь вздымает
Тяжелый вздох… И кто узнает,
Как много сил и много дней
Здесь отнято у Ибрагима!
Но все же многих он бедней
В ауле… Что ж? Неумолимо
Его преследовал всегда
Жестокий рок. Ребенком глупым
Служил он, круглый сирота,
Забавой детям сытым, грубым…
Полунагой, полуголодный
Ходил за стадом… Жил и рос
В конюшне темной и холодной,
Доил коров, сгребал навоз…
За промах всякий, всякий вздор
Его ругали, били, драли…
А уходил на волю, – дали
Ему веревку и топор.
И как работал, как он бился!
Не знал покоя день и ночь…
Построил саклю и влюбился
На горе в княжескую дочь…
В борьбе с безумною мечтою
Жизнь стала пыткой… Видит бог,
Хотел покончить он с собою,
Но сердце побороть не мог.
Ползли без ласки и участья
За днями дни… Куда? Зачем?
Как вдруг, на удивленье всем,
Сама княжна, – какое счастье!
–
Сама красавица княжна
Спасла его от этой муки:
Холопу первая она
С любовью протянула руки…
И он воспрянул… Снова грудь
Полна надежд… Свободен путь…
Силен, здоров, и, слава богу, -
Зачахнет бедность понемногу, -
Пусть только спорится работа!..
Сегодня дикая природа
Внимает с самого утра
Глухим ударам топора…
Здесь места нет тщедушной лени…
Но полно! Золотой каймой
Охвачен лес, густеют тени, -
Пора!.. Он грязною полой
Провел по смуглому лицу
И усмехнулся… «Ну, недаром, -
Пробормотал он, – знать, купцу
Я угожу своим товаром.
Однако надо торопиться…»
Он взял топор и зашагал
Между деревьев… Вот струится
Родник знакомый. Он припал
Устами жадными к воде…
Напился… Широко вздыхает…
На мягкой, темной бороде
Струя жемчужная играет…
Он снял ее и поднял взоры
К просвету… Снеговые горы
Прощались с солнцем, – близок час
Вечерний совершить намаз…
Он сел… разулся… снял бешмет
И начал мыться… «Помни бога