Повесть "Фатима"
Шрифт:
Всегда, везде…» – и как он строго
Хранит излюбленный завет
Своей Фатимы дорогой!..
«Бог милостив… В его лишь власти
И наша жизнь, и наше счастье».
Бедняжка, как она порой,
Его в дорогу провожая,
Чуть не в слезах, чуть не рыдая,
Советует беречь себя…
«Работать меньше?.. Чтоб другая
Была наряднее тебя…
Нет, нет!.. Еще не раз просила…»
И что-то чуть слегка сказило
Его лицо… но на устах
Тотчас
Он рассмеялся… Чу! в кустах
Вдруг что-то щелкнуло, сломилось…
«Должно быть, заяц… Ах, косой!
Отделался одним испугом, -
Ружья нет, жаль, а то с тобой
Была б расправа по заслугам».
Но все уж стихло… Он нагнулся
Опять к воде и улыбнулся…
«Должно быть, жутко ей одной, -
Боится темноты ночной…
Какой-то непонятный страх…»
И он слегка наморщил брови…
«С тех пор, как Джамбулат в горах.
Ужель она боится крови?..»
Но снова шелест под кустом!..
Раздался выстрел… Он, как гром,
По всем ущельям прокатился,
Гудел, трещал, шипел, дробился
И долго, долго не смолкал
В далеких отголосках скал…
«Быть может, голубок влюбленный
К своей подруженьке летел», -
Заслышав выстрел отдаленный,
Пастух заметил вдохновленный,
Вздохнул глубоко и запел:
«В гнезде молодая
Голубка тоскует, -
Дружка поджидая,
Все стонет, воркует…
Лети, голубочек,
Лети, дорогой!
Твой милый дружочек
Грустит день-деньской…
Увы, он моленьям
Ее не внимает.
Что скорбь и томленье,
Коль сам не страдает!
Не жди, дорогая!
–
Сраженный стрелой,
Твой друг, умирая,
Простился с тобой…»
VII
Вершины гор в лучах заката
Огнем пылают золотым…
Ползет в аул лениво стадо…
Из очагов клубится дым…
Одела тень холмы, долины…
К реке спускаются толпой
Черкешенки… Давно водой
Налиты звонкие кувшины,
Но нет конца игре веселой,
Девичьим песням и речам, -
И пусть! В неволе их тяжелой
Пусть хоть безумолчным волнам
Поведают мечты и горе…
Слеза смешается с волной
И быстро унесется в море…
А песнь над бурною рекой
Бессильно глохнет, все равно!..
Проехал кто-то… Помешали…
Ну что ж… пора, пора давно!
–
Сегодня слишком запоздали…
А что ж Фатима? Что ж она
На берегу сидит одна?
Ведь
Погас давно румянец нежный…
Прохладой веет с синих гор…
Рыдает, стонет бесприютно
Седой поток… Темно… безлюдно…
Меж тем Фатима до сих пор
Сидит, – считает будто ватны, -
С потока не отводит глаз…
Но их не счесть, в вечерний час
Они мучительно проворны…
Ужель поет?.. Чуть реют звуки.
Чуть льется песнь, но сколько грез,
Но сколько в ней душевной мукя.
Любви и затаенных слез!
Догорела заря,
Засыпает земля,
И ночные парят уже грезы…
Грудь изныла, любя…
Жду, мой милый, тебя, -
Поспеши осушить мои слезы.
Вновь к тебе, милый мой,
Я склонюсь головой
И спою тебе песню былую…
Расскажу тебе вновь
Про тоску и любовь,
Обойму горячо, расцелую…
В порывах волн, лаская слух,
Последний звук еще летает
В прозрачном воздухе, как вдруг
В глазах Фатимы вырастает,
Как тень, с улыбкой неприветной,
С тревожным взором, наш герой…
Предчувствья хлынули рекой,
Вскружили ум красотки бедной,
До боли прищемили грудь…
Момент, другой, – она очнулась
И, как безумная, метнулась
К тропинке, но он занял путь…
– Пусти!..
– Он злобно усмехнулся…
– Чего ты хочешь?
– Ты моя…
– Несчастный! поздно ты вернулся, -
Фатима умерла твоя…
Зачем тебе мое паденье?
Ужели не довольно слез,
Тоски, унынья, озлобленья,
Разбитых юношеских грез?
За что ты так неумолимо
Тревожишь сон души больной?
Пойми, я все для Ибрагима -
И честь, и счастье, и покой.
– Их нет теперь, как нет проклятья,
Каким клеймила их любовь… -
И он раскрыл свои объятья…
Фатима вздрогнула… Вся кровь
Из сердца хлынула к мозгам…
– Уймись, глупец! Я не отдам
Честь матери на поруганье…
Коль нет ни капли состраданья
В тебе, то… -
Сделав шаг назад,
Она порывисто пригнулась,
Схватила камень, размахнулась…
– Убей!.. – промолвил Джамбулат.
–
Убей, но выслушай, молю,
Ты прежде исповедь мою…
Не смерть страшна, – меня пугает
Твое презренье… Бог лишь знает,
Как все во мне полно тобой,
Как я люблю тебя, Фатима…
Не будь тебя, тебя одной -
И жизнь была б невыносима,
Грязна, позорна, как тюрьма.
Фатима… вспомни ты сама