Повесть о чекисте

Михайлов Виктор Семенович

— Понимаю вас. Хорошо, я подумаю и напишу... В моем распоряжении дней десять?

— Нет, профессор, всего пять дней. Я знаю, что этого мало, но...

Валерий поднялся.

— Не хотите ли стакан чаю? На улице мороз, ветер...

— Спасибо, не могу... Я буду у вас через пять дней, вечером.

Валерий простился и вышел из кабинета. Лопатто проводил его в прихожую, помог надеть пальто и закрыл дверь.

На следующий день, увидевшись с Покалюхиной, Валерий поинтересовался, как дела с его пропуском.

—

Я узнала адрес женщины, — сказала Юля, — которая за сто марок достанет пропуск. У нее кто-то свой в полиции. Все, кто по торговым делам должен выехать из Одессы, обращаются к ней... Слободка, Училищная, шесть. Фамилии не знаю.

— Сегодня же пойду на Слободку, — решил Бурзи.

Вечером, посоветовавшись с Гефтом, отправился Валерий на Слободку. Нашел улицу, дом. Мимо рвущегося с цепи пса его проводила в сени молодая нарядная женщина. В комнате, загроможденной дорогой мебелью и горшками с домашними цветами, было тесно и душно, как в теплице. Женщина сбросила меховую шубу и спросила:

— И какое же у вас до меня дело?

— Я занимаюсь коммерцией. Покупка и продажа запчастей к автомашинам. Надо бы мне в Голту. Там, говорят, немецкой техники — горы! Скаты — нипочем!

— И что же? — она хмыкнула в шелковый платочек.

— Пропуск бы мне в Голту...

— Интересуюсь, молодой человек, кто вас до меня послал?

— Слухами земля полнится! Среди коммерсантов о вас такая слава идет...

— Скажете тоже, слава! — она махнула на него платочком.

— Люди говорят, что если вы беретесь — как в магазине: деньги в кассу, чек на руки!

— А сколько, не говорят? — спросила она.

— Сто марок.

— Не мало, говорят?

— В самый раз.

— Ну что мне с вами делать! — вздохнула она. — Вот вам карандаш и бумага, пишите свою фамилию, имя, прописку, район полиции.

Валерий написал данные и, приложив к записке сто марок, свернул трубочкой и сунул ей за корсаж.

— Так я в надежде?

— Я от рождения и есть Надежда! Семнадцатого сентября ангела праздную.

— Я надеюсь, Наденька?!

— Зайдите через недельку, будет, как в аптеке!

Она набросила на плечи меховую шубку и пошла провожать его через двор мимо рвущегося с цепи пса.

В этот вечер Бурзи снова встретился с Гефтом у себя на Канатной, принял последний материал по агентуре сигуранцы, гестапо и организации бывших офицеров царской армии.

Закончив запись, которую он делал раствором желто-кровяной соли в «Справочнике автомобилиста» на немецком языке, Валерий спросил:

— Что-нибудь случилось?

— А что?

— Ты мрачен сегодня...

— Ничего не случилось. Просто исхожу завистью. Через неделю-две ты будешь по ту сторону. Сможешь снять личину, быть самим собой, дышать полной грудью... Послушай, Валерий, — оживился он, — а что, если следом за тобой и мне податься?..

— Мы этот вопрос

обсуждали с майором Полудой и капитаном Лесниковым. Пришли к заключению, что делать этого не следует. Майор руководствовался точкой зрения подпольного райкома. Но вот я познакомился с твоей работой здесь, на месте, и говорю тебе совершенно объективно: ни в коем случае! Ты создал активную группу действия. Пользуешься неограниченным доверием немцев. Имеешь доступ к секретным документам. Наладил значительные связи в городе. Нет, Николай, все это добыто с таким трудом, что бросить неразумно. Наоборот, я бы на твоем месте готовил почву к эвакуации вместе с немцами, разумеется если будет получена санкция Управления...

Николай поднялся, надел свою черную кожаную куртку с нарукавным знаком, засунул руки глубоко в карманы и пошел к двери...

— Да! — вспомнил он. — На тебе ночной пропуск!

Валерий взял пропуск и, рассматривая его, поднес к лампе.

— Настоящий! Подделками не занимаемся. Фирма солидная! — усмехнулся Гефт, вышел на улицу, свернул с Канатной на Греческую, дошел до Карантинной, постоял в нерешительности и вернулся на Канатную, решив пойти в бодегу, что на углу Ново-Рыбной, присмотреться к Александру Босулю.

Как только Николай открыл дверь в бодегу и на него пахнуло запахами кухни, он почувствовал голод.

Хозяин был за стойкой, узнал его, вышел навстречу и повел к одинокому столику в нише.

Николай снял тужурку, повесил ее на спинку стула, стряхнул снег с форменной фуражки и положил на сиденье.

— Чем вас угощать, господин инженер? — спросил Босуль.

— Есть хочу смертельно...

— Могу предложить камбалу в винном соусе — пальчики оближете!

— Ну что ж, давайте камбалу...

— Так ведь рыба плавать любит, — подмигнул Босуль.

— Бутылочку сухого, — согласился Николай и глянул в глубину зала. За столиком напротив сидела женщина, лицо ее показалось знакомым. Николай задержал на ней взгляд не более секунды, но для Босуля и этого оказалось достаточным.

— Нина! Самостоятельная одинокая дамочка! Заходит к нам по потребностям. Можно пригласить к столу...

— Она же не одна, — заметил Николай.

— Это так, шпана, голь перекатная! Позвать?

— Нет. Не надо.

— Камбала в вине и бутылка сухого, — повторил Босуль и пошел к стойке.

Николай сел за стол, завернул несвежую, в жирных пятнах скатерть, поднял глаза и встретился взглядом с женщиной напротив. Спиной к нему сидел начинающий лысеть мужчина в военном френче, какие почему-то предпочтительно носили деятели из РОА. Женщина была еще молода, недурна собой — светлая шатенка, голубоглазая, с искусно нарисованными чувственными губами. Одета в откровенно декольтированное платье с искусственной розой на груди. Рассматривая его, она прикладывала к глазам сложенные очки.