Повесть о чекисте
Шрифт:
Рябошапченко, как было условлено, с утра поставил две бригады на демонтаж, остальные работали на судах в эллинге и у пирса.
К концу рабочего дня Гефт повел Загнера и де Валя в механический, проверить, как идет подготовка к эвакуации.
Уходя из кабинета, Гефт сказал Лии:
— Мы идем проверять Ивана Александровича.
Лия сняла трубку и попросила механический. К телефону подошел Рябошапченко.
— Николай Артурович приказал, чтобы люди не гуляли! — сказала она.
Гефт повел начальство кружным путем, через эллинг.
Демонтировали сразу три станка. Десятки ящиков с аккуратными надписями уже лежали приготовленные к отправке.
— Что в ящиках? — по-немецки спросил майор.
— По идее должны быть главные детали станков, — также по-немецки ответил Гефт. — У рабочих длинные уши, они сводки ловят на лету, и кто знает, что в этих ящиках!.. Я их сейчас проверю! Иван Александрович! — позвал он.
— Слушаю! — отозвался Рябошапченко.
— Что в ящиках? — по-русски спросил он.
— Детали станков...
— А если я сейчас проверю?..
— Воля ваша... — Рябошапченко пожал плечами.
— Эй, ты! Как твоя фамилия? — спросил рабочего Гефт.
— Тихонин.
— Возьми один из этих ящиков, ну, вот этот! — Он указал какой. — Поставь на станину. Открой!
Тихонин взглянул на Рябошапченко, словно спрашивая, как быть. А у самого на лбу выступила испарина. Кто-кто, а он-то знал, что в этих ящиках!..
Загнер и де Валь подошли ближе, они отлично видели растерянность рабочего.
— Я что сказал? Открыть! — потребовал Гефт.
Тихонин поддел крышку зубилом, приподнял шляпки гвоздей, уцепил гвоздодером, не спеша вытащил гвозди и откинул крышку...
В ящике лежали щедро смазанные солидолом аккуратно переложенные стружкой планшайба и другие детали станка. Зубья шестерни были обернуты паклей, а сверху — опись на немецком языке.
— Кто делал опись? — спросил Загнер.
— Лизхен, — ответил Рябошапченко, он был явно оскорблен недоверием.
— Хорошо! Я очень доволен! — сказал Загнер, он неплохо владел русским языком. — Вы будете получать премий! Делать так, и все будет хорошо!
Довольный собой, немецкой педантичностью инженера, работами в цехе, Загнер, сопровождаемый де Валем и Гефтом, вышел из цеха.
Тихонин, прижав в углу Рябошапченко, с плохо сдерживаемым бешенством сказал:
— Ну?! Неужели вы и теперь не видите? Это же немецкая продажная шкура! Почему вы нам мешаете? Мы бы давно ему сделали темную!
— Вася, потерпи. Осталось немного...
— Он же уйдет с немцами! Как пить дать, уйдет!
— Не уйдет. Забей, Вася, этот ящик и закопай его под полом в конторке! — распорядился Рябошапченко и пошел в дирекцию.
В следующие два дня дел было невпроворот. Эвакуировались склады материально-технического снабжения оберверфштаба. Надо было получить побольше материалов, чтобы было чем встретить настоящих хозяев завода. Гефт добился от
Только Гефт справился с этой задачей, как возникла новая: отцу был выписан маршбефель до порта Браил на Дунае. Небольшой буксир «Альтенбург», на котором должны были эвакуироваться родители, уходил в ночь на двадцать шестое...
Нельзя сказать, чтобы рабочие порта, где он работал, встретили эвакуацию старого Гефта с энтузиазмом. Они считали, что старик переметнулся к немцам, и открыто высказывали ему свое презрение, отчего Артур Готлибович страдал еще больше.
— Ну вот, сын, — сидя на чемодане в ожидании извозчика, сказал старик. — Мы с матерью сделали, как ты хотел. Мы едем в эту проклятую страну, где нас никто не ждет и где мы никому не нужны...
— Опять ты заводишь эту шарманку! — сказала Вера Иосифовна. — Я всегда любила путешествовать...
— Ты слышишь, Николай? Она еще может шутить!..
— Лучше шутить, чем паникерствовать, — заметила мать.
— Это я паникер? Ты слышишь, сын?
— Слышу, отец. Мне очень горько, что вы уезжаете, но другого выхода нет. Вы вернетесь, и довольно скоро.
— Откуда у тебя такая уверенность? — с интересом спросил отец.
— Я знаю обстановку. Наши войска заняли Первомайск. Идут бои у старой границы, на Пруте. Еще немного, и Румыния выйдет из игры, за ней Италия. Уже Рим объявлен открытым городом. Скоро, отец, очень скоро вы вернетесь в Одессу. Что делать, каждый по-своему участвует в войне.
— Да, каждый по-своему, — философски повторил старик.
Во двор въехала фура, нанятая Гефтом. Они перенесли два чемодана, сетку с продуктами, уселись сами и тронулись в порт.
Даже с маршбефелем было трудно проникнуть на пароход «Альтенбург». Здесь понадобилась напористость Гефта и помощь коменданта порта. В отделении для пассажиров по щиколотку стояла вода: где-то пропускали трубы. Было тесно и душно, но рассчитывать на большие удобства не приходилось. Удалось добыть одну койку на двоих, и это было неплохо. Ночью «Альтенбург» отвалил и, ведя на буксире баржу, взял курс на запад.
На следующий день, утром, к Гефту на завод пришел Артур Берндт, чего он никогда раньше не делал. Отправив Лию с поручением на эллинг, Николай спросил, когда они остались одни:
— Что случилось, Артур?
— Еще не миновала надобность в пропуске?
— Нет.
— Лена достала прошлогодний пропуск в Саврань, вот он. — Артур протянул документ.
Пропуск был настоящий. Надо было только заменить последнюю цифру года и к римской пятерке месяца подставить палочку.