Повесть о чекисте
Шрифт:
— За пропуск большое спасибо! Скажи, а не может твоя Лена достать оружие? Один-два пистолета и боезапас?
— Я поговорю с ней. Правда, тюремная охрана теперь немецкая... Хорошо, попробую. Может быть, удастся купить на базаре... Николай, я написал обращение к местным немцам. На, прочти. — Он положил перед Гефтом блокнот.
«Товарищи немцы!
Для нас с вами разыгрывается последний акт трагического конца «третьей империи»... Сейчас гитлеровцы ограбят ваши дома, сожгут их, а вас угонят в Германию. С родного пепелища вы попадете на чужие
Товарищи немцы!
Сопротивляйтесь насильственной эвакуации! Уходите в катакомбы! В Савранские леса!» — прочел Николай.
— Почему «для нас с вами»? И «трагический конец»? Для кого он «трагический»?
— Я имел в виду, что для местных немцев этот акт последний. А трагический...
— Конец трагический не для нас с тобой. Словом, ты еще подумай, исправь и принеси мне на завод. Здесь есть машинка с латинским шрифтом, я отпечатаю сам.
— Хорошо. Я зайду завтра...
— Подожди, Артур. Тебе надо подготовить убежище...
— Я договорился с Семашко, они обещали спрятать меня в подвале.
— Мы могли бы тебя взять с собой, но Семашко — это неплохо. А главное, близко. Я прошу тебя, Артур, следить за питанием радиоприемника. Проверяй каждый день напряжение и по необходимости ночью подзаряжай аккумулятор. Сейчас это особенно важно.
— Понимаю.
В этот день он не мог встретиться с Валерием, чтобы передать ему пропуск в Саврань. На следующий день, в два часа дня, Юлия Покалюхина принесла судок с обедом — теперь у него не было времени уходить с завода — и передала сводку Информбюро за двадцать седьмое. Советские войска взяли Саврань. Разумеется, пропуск утратил свое значение, а вместе с ним была утрачена и последняя надежда на переход Валерием линии фронта.
Двадцать восьмого марта, к концу дня, Гефта вызвали в кабинет баурата на экстренное совещание. Здесь были Вагнер, обер-лейтенант де Валь, капитан Риш из оберверфштаба и несколько морских офицеров, как оказалось, из батальона военно-морской охраны. В ожидании баурата все сидели молча, в угнетенном, подавленном состоянии. Причина этому была известна: наши войска штурмом взяли Николаев.
Приехал Загнер. Обычно красное, бугристое его лицо было нездорового, землистого цвета. Он небрит и неряшливо одет, чего с ним раньше не случалось.
Мрачно окинув присутствующих взглядом, майор снял очки и долго протирал стекла.
— Первого апреля принято шутить, — надев очки, сказал он. — Так вот, я позволю себе веселую шутку. Первого апреля на территории судоремонтного завода организуется концентрационный лагерь для рабочих, инженеров и служащих. Охрану лагеря будет нести батальон военно-морской пехоты обер-лейтенанта Кернера! — Баурат указал на одного из присутствующих офицеров. — Задача лагеря — мобилизация всех сил на демонтаж, упаковку и погрузку оборудования. Конечная цель — принудительная эвакуация рабочей силы для восстановления завода в новых условиях. Инженер Гефт, вы хорошо знаете территорию, покажите, где следует поставить охрану, чтобы предупредить бегство из лагеря.
Гефт подошел к плану завода и указал обер-лейтенанту Кернеру места охраны. Конечно,
— Во время моего отсутствия на заводе, — продолжал майор, — инженеры Вагнер и Гефт имеют право подписи на документах и пропусках, вот образец. — Майор роздал присутствующим белые бланки, перечеркнутые зеленой полосой. — Учреждаются круглосуточные дежурства: первого — я, майор Загнер, второго — капитан Риш, третьего — инженер Вагнер, четвертого — обер-лейтенант де Валь, пятого — инженер Гефт. Завтра в ковш завода будет доставлен плавучий док, на который погрузят аэродромное хозяйство. За вооружение дока и подготовку к переходу отвечает инженер Вагнер...
Совещание длилось долго, а когда Гефт вернулся к себе в кабинет, то застал Артура Берндта. Он принес пистолет системы «Вальтер» с четырьмя запасными обоймами.
— Удалось только один... — сказал Артур.
— Где ты достал? — спросил Николай, вскидывая на руке пистолет.
— Сегодня утром Лена купила на толкучке...
— Хвоста за ним нет?
— Нет. Я стоял возле нее и все видел. Какой-то немецкий унтер, ему не на что было опохмелиться. За сто марок. Лена с ним сторговалась, просил двести...
— При свидетелях?
— Нет, мы его увели в сторону.
— Хорошо. Обращение принес?
— Принес.
Николай взял у него листок, прочел.
— Теперь хорошо. Просто и доходчиво. Сейчас возьму к себе машинку и отпечатаю. Ты выйди на Приморскую и подожди меня возле моста.
Берндт вышел, а Гефт отправился в секретариат, взял машинку с латинским алфавитом, заложил десять экземпляров тонкой бумаги и отнес к себе в кабинет.
Прежде он напечатал несколько строк проекта приказа о сроках окончания ремонта судов, затем, провернув каретку, начал печатать листовку Берндта. Когда листовка подходила к концу, он услышал какую-то возню за дверью, словно бы в темноте кто-то шарил в поисках ручки. Николай мгновенно провернул каретку обратно, так, что текст листовки оказался снизу, и сунул оригинал в карман.
В кабинет вошел оберфюрер Гофмайер.
— Хайль Гитлер! — вскинул он руку.
— Хайль Гитлер! — ответил Гефт.
— Почему, инженер, вы сами печатаете? — спросил Гофмайер, впившись глазами в текст приказа.
Преодолев чувство страха, улыбаясь, Гефт ответил:
— Диктовать не умею, господин оберфюрер, а надо срочно составить приказ...
— Я ищу майора Загнера!
— Разрешите, я вас к нему провожу?
— Да, пожалуйста...
Они вышли из кабинета, и Гефт демонстративно закрыл дверь на ключ.
Гофмайер не долго оставался у Загнера, он пришел по вопросу организации концентрационного лагеря и вскоре уехал.
Николай Артурович вернулся в кабинет, допечатал листовку и вышел на Приморскую. Берндт его дожидался.
— Вот тебе, Артур, листовки. — Он сунул ему в карман сверток. — Не теряй времени. Надо их расклеить сегодня же. Справишься?
— Постараюсь.
И они разошлись в разные стороны.