Повесть о Демоне

Филипенко Олег Васильевич

два-три попались «голубых»,

ходили девы, почти голы.

Наш Демон, лёгкий и весёлый,

вошёл к Тамаре, но пассаж:

красивый юноша, как паж

из сказок, говорил: «Тамара,

тебя люблю…» Сильней удара

не ожидал наш Чёрт. А тот

уже к Тамаре тянет рот,

но тут певица замечает

любовника и прогоняет

назойливого сопляка.

«Вот так, Тамара, ты, пока

меня здесь нет, проводишь время…»

А

дальше ссоры шумной бремя…

_______________________

_______________________

11

Такие ссоры очень часто

случались. Правда, то прекрасно

в них, что велись они порой

намеренно и лишь игрой

являлись, что им позволяла

почуять сердце, когда мало

им было близости. Но всё ж

всё это нездорово. Нож

раздора, что рвёт дух на части,

порою сладок нам, но страсти

такие вряд ли вознесут

нас над толпою. Лишь убьют

в конце концов зародыш чувства.

Так и случилось. Это грустно,

но это так. Два дня герой

к Тамаре нашей ни ногой

не появлялся, к телефону

не подходил, глядел на зону

Измайловского парка, пил

свою мадеру и курил

по пачке в день. Он был доволен,

что чувства нет, что он покоен,

что может наслаждаться он

едой и видом из окон,

вином, хорошей сигаретой,

красавицей полуодетой

в окне напротив, где стоит

старинный дом, как инвалид

средь новостроек; наслаждаться

он мог природой иль слоняться

по пёстрым улицам, болтать

с прохожими или лежать

в своей квартирке на диване,

уставясь в телевизор; в ванне

он мог лежать, разнежась весь;

и прочее. Невольно здесь

герой стал думать, что удобней

вообще забыть Тамару. Сдобней

он может девочку найти,

когда проснётся во плоти

опять желание. Тамара

слишком горда; ему не пара

во многом; у неё есть муж;

к тому же Люцифер досуж

из-за любви, в стремленьях скован,

а Чёрт уж мнил, что уготован

ему, быть может, на Земле

удачный жребий, коль во зле

он был знаток. «Любви не надо», -

решил наш Демон и с отрадой

на будущее поглядел…

Но отчего так Демон смел?

Здесь пояснить возьмусь. Поэту

погибшему прислали к лету

из-за границы гонорар

за книгу «Жизнь или кошмар».

Наш Демон жил по документам

умершего, и он моментом

подделал подпись под листом,

на почте выданном, потом

он

получил большую сумму

и, затаив счастливу думу,

пошёл домой, где посчитал

ещё раз деньги и достал

бутылку новую мадеры.

Его понять возможно. Веры

в себя, увы, ему придал

презренный (так ли то?) металл.

12

И вот на третий день Тамара

мириться едет к Чёрту. Кара

её ждала: наш Люцифер,

открыв певице грустной дверь

и проводив её в квартиру,

ей предложив немного сыру

и коньяку, так начал речь:

«Тамара, чтобы нам не лечь

скорей в постель, забыв о деле,

скажу я сразу: надоели

мне наши отношенья. Да

и, видимо, тебе. Всегда

в последний месяц укоряла

меня ты в чем-нибудь. Не знала

ты видно, как своей рукой

уничтожаешь мой покой

счастливый, а в связи с изменой

с тем сопляком, прыщавым Геной,

я понял, наконец, что уж

тебя я не люблю. Не муж

я, потому измены

прощать не собираюсь. Вены

же резать мне, поверь, смешно.

Да, право, даже и грешно;

здесь Бог, пожалуй, прав, карая

самоубийц. Статья пустая,

я не о том. Ты молода,

красива, у тебя всегда

поклонники роятся кучей.

А я же покрываюсь тучей

досады, ревности при них.

Короче, из цепей своих

я вырываюсь на свободу.

Прощай, прости. Не зная броду,

полез я в воду. Всё. Прощай».

Тамара слушала, на край

стола опершись боком.

Она была бледна и оком

невольно помутилась. Ей

хотелось только поскорей

на месте, здесь, лишиться чувства.

Но это старое искусство

девиц и утончённых дам

в наш век – как нафталинный хлам –

оно смешно. И вот Тамара,

себя взяв в руки, от удара

кой-как оправившись, без слов

выходит вон, где уж готов

шофёр её везти отсюда.

Тамару душит гнев. «Иуда! –

кричит она, оборотясь

на окна Демона. – Ты мразь!

Тебя я ненавижу!..» Дальше

она садится в «Форд», без фальши

вдруг разрыдавшись, и со зла

кричит: «Я этого козла

убью!» и бьёт ладонью нежной

по «бардачку» в тоске мятежной…

13

Какую ж думу затаил

счастливую наш Демон? Мил

ему теперь путь коммерсанта.

Ему казалось, что таланта

его на всё должно хватить.