Повесть о двух головах, или Провинциальные записки
Шрифт:
Понемногу телефон разрядится, и на поляне наступит тишина, такая полная, что будет слышно, как стонет с похмелья земляничный долгоносик, объевшийся забродившей ягодой.
Солнце в зените… Комар, угодивший в паутину, неслышно шепчет пересохшим, ломким хоботком: «Крови… крови…»
Великий утюг
To же самое, что и Тула, но вместо самоваров утюги. Музей русского утюга. Средневековые боевые утюги с педальным приводом и острым паром, оставлявшие после себя выглаженную и выжженную землю. Крошечные утюжки для разглаживания морщин. Утюг для подводного плавания. Пыточный утюг с подошвой, покрытой абразивом. Старинные парные крестьянские деревянные утюги второй половины восемнадцатого века, которыми целомудренные жених и невеста гладили друг друга до свадьбы. Купеческий картуз-утюг на гагачьем пуху и с наборной деревянной ручкой. Утюги-скороходы. Семь декоративных мраморных утюжков мал мала меньше. Первый электрический
Что ни говори, а муравьям все же повезло. Прибавь им Господь всего один атом углерода в муравьиный спирт и… Да кто бы покупал в магазинах водку? В деревнях муравейники были бы в огородах. Это у малопьющих, которые для собственного употребления. А у тех, кто на продажу, были бы целые муравьиные пасеки. В городах, конечно, возможности не такие. Держали бы муравейники в специальных аквариумах, как рыбок. Самогонщиков так и называли бы – «Муравейные братья». Или алкашей. Нет, алкашей называли бы муравьедами. Зато была бы водка дикая и домашняя. Из спирта диких муравьев и домашних. Водка «Мурашки» – почувствуйте себя в коллективе. Была бы еще африканская термитовка – золотистая на цвет и ужасно злая. Слона завалит. Или дамская водка, сладкая. Муравьи, как известно, доят тлей. Вот как раз с добавлением этого секрета… Да, она так бы и называлась «Растлительная». А есть еще муравьи, которые питаются грибами… Ну, тут все понятно. Ее возили бы из Голландии в глиняных бутылках, залитых сургучом. Или из Мексики за бешеные деньги. На этикетке был бы изображен хохочущий шестиногий индеец с муравьиными усиками и мандибулами.
На большом зеленом лугу, за белеными стенами Александровского Кремля стоял мальчик лет четырех или пяти. Вокруг мальчика шумела ярмарка. Торговали пирогами с капустой, мясом и вишней. Поили чаем из самовара и клюквенным морсом из бочки. Девушки, наряженные в сарафаны и кокошники, пели и кокетливо поводили округлыми плечами. Какая-то пожилая туристка в цветастом платье, как следует клюкнувшая клюквенного морса, плясала так, что ходуном ходил деревянный помост, на котором был установлен царский трон. С минуты на минуту ожидалось показательное убийство Иваном Грозным сына и сразу же за ним – царская свадьба. Резчики по дереву из соседнего Богородска резали на глазах у всех медведей с балалайками и жар-птиц. По радио оркестр урезал марш. На специальном помосте сидел настоящий гончар и на настоящем гончарном круге выращивал настоящий глиняный кувшин. Кувшин капризно вытягивал губы и нос, но расти не желал.
Мальчик стоял и держал в одной руке надкусанный пирог с вишней, а в другой – глиняную свистульку, которую ему только что купил папа. И в эту свистульку он так самозабвенно свистел, что зажмурил глаза от неизъяснимого блаженства. Весь подбородок его до самого пупка был в розовой вишневой слюне. Время от времени мальчик вспоминал о сладком пироге и скашивал на него глаза, но… сил оторваться от свистульки у него не было. Он свистел ртом, руками, глазами, носом и даже фосфорически желтыми шнурками своих серебристых кроссовок. Это был как раз такой счастливый момент в его жизни, когда у него, как в известном анекдоте, все было, и ему ничего за это не было. Может быть, потом, лет через тридцать или сорок, садясь за руль собственного новенького «мерседеса» или в кресло самого главного директора, он подумает – как будто свистишь в ту самую свистульку… Нет, не подумает. Взрослое счастье никогда не бывает полным. Или «мерседес» куплен в кредит, или кресло не ровен час зашатается и… лишь свистулька не подведет. Да, только она.
В одном из отдаленных сельских приходов [50] то ли Владимирской, то ли Ярославской, то ли Ивановской, то ли… все равно какой епархии, служил священником… да и сейчас там, кажется, служит. Надобно сказать, что служба сельского священника теперь состоит не только из молитв, крещений, венчаний, соборований и прочего, но из огромного количества отчетов, которые батюшка должен ежеквартально, а то и ежемесячно отправлять епархиальному начальству. Бог его знает, отчего так обюрократилось церковное руководство. Может, от того, что вступило в близкие и даже интимные отношения с нашими светскими властями, у которых на каждый чих есть справка, или постановление, или указ, а может, на одном банкете пили и ели они из общей посуды, и бытовым путем им передалось…
50
Признаюсь, я не был свидетелем этой истории, но людям, которые мне ее рассказали, доверяю как себе.
Короче говоря, обязан был наш батюшка писать не только отчеты, но и, с позволения сказать, перспективные планы – скольких рабов Божьих собирается он, к примеру, в будущем году окрестить, обвенчать, исповедать, соборовать и, не приведи Господь, отпеть. Сельские батюшки народ смирный – если велено, то и пишут. И этот, человек немолодой, писал, писал… да и не вытерпел. В один прекрасный день, получивши очередную бумагу с планом, поверх всех граф написал, что всех сколько ни есть своих прихожан планирует окрестить, обвенчать, исповедать, причастить, соборовать и отправить в Царствие Небесное. Бумагу запечатал и отправил куда следует. Вздохнул, перекрестился и забыл.
Через малое время откуда следует приехала в
Все то время, пока обыскивали храм, дом и допрашивали батюшку, машины стояли у крыльца. В глухой деревне, в которую, кроме трактора или грузовой автолавки раз в неделю, а то и реже, ничего не приезжает, две городские легковые машины иностранного производства могут вызвать приступ неудержимого любопытства, особенно у детишек… каковые, в количестве трех или четырех, так и вертелись возле этих самых машин. Не прогнал их даже летний ливень.
Мальчишки эти, перед тем как прибежать к машинам, собирали по деревне цветные металлы, чтобы потом их сдать куда надо и получить копеечку, на которую собирались купить то ли леденцов, то ли папирос, то ли мятных пряников. В руках у одного из них был небольшой мешок с подобранными цветными металлами. Был ли это самоварный кран или вентиль от трубы, подобранный без ведома хозяев, или даже блестящая гайка, открученная с одной из машин, – история умалчивает. Когда на крыльцо вышло четверо или пятеро мрачных мужчин в черных одеяниях, с большими блестящими крестами – мальчишки почему-то решили, что эти, с крестами, видят их насквозь и сейчас же под грязные руки в цыпках отведут туда, откуда им родной деревни долго не увидать. Бросили они с перепугу мешок со своими сокровищами под колеса одной из машин и давай, как говорится, бог ноги.
Комиссия со своей стороны, увидев мешок под колесами и улепетывающих детишек, почему-то решила, что это теракт. Почему она так решила – не знаю. Может, увидела у того мальчишки, что бросил мешок, огромную черную бороду, или… Нам, признаться, это не интересно, а интересно то, что после крика «Бомба!» легла комиссия в полном составе, как подкошенная, лицами и немалыми своими животами прямо на дорогу, раскисшую от недавно прошедшего дождя.
Тут бы надо сделать какой-нибудь вывод о том, что Бог шельму или даже нескольких шельм метит, или о том, что Бог виноватого найдет, или обидчика Бог судит… но это уж вы сами делайте, коли охота.
Весьегонск
…И в Египте насчет недоимок строго, и в Весьегонском уезде строго, а денег ни тут, ни там – нет.
«Весенние кучевые облака на севере Тверского наместничества, – писал в своем пятитомном труде “Облака Российской империи” академик Паллас, – могут достигать огромных размеров при совершенно ничтожном содержании воды». К примеру, облако, описанное в тысяча семьсот семидесятом году членом второй экспедиции Палласа поручиком Костанжогло, по площади было равно двум с половиной Весьегонскам и, после сгущения оного (не Весьегонска, но облака) сгущателем Либиха, содержало всего три с четвертью ведра воды.
51
Сначала я решил не приводить в качестве эпиграфа самое известное упоминание Весьегонска в литературе – цитату из «Мертвых душ» о весьегонской тюрьме, но в процессе сбора материалов к этому рассказу наткнулся в сети на сайт нынешнего владельца здания этого исправительного учреждения. Теперь оно давно не исправительное и стоит с выбитыми стеклами и заколоченными горбылем окнами посреди города. Впрочем, стены крепкие, да и как им такими не быть. Мечтает нынешний владелец сбыть тюрьму с рук за какой-нибудь, без малого, миллион долларов. Обещает дать в придачу три бутылки вина года рождения покупателя. Как принято теперь говорить: «Купившему эту квартиру – бейсболку в подарок». «Представляем вашему вниманию уникальный авторский антикварный объект недвижимости “Весьегонская тюрьма”. Несмотря на более чем стодвадцатилетнюю историю здания тюрьмы (постройка– 1890 год), сегодня оно имеет превосходное состояние – полная сохранность и готовность к внутренней отделке. Тюрьма находится на берегу водохранилища в центре курортного города, стоящего на середине водного пути из Санкт-Петербурга в Москву. Тюрьма имеет несомненные антикварные достоинства – ее упоминал Николай Васильевич Гоголь в “Мертвых душах”. Перед новым собственником открывается огромнейший потенциал возможного дальнейшего использования, начиная от отеля в курортном городе и завершая возможностью законсервировать и продать через 7 лет в качестве антиквариата в 10 раз дороже. Атмосфера объекта – благостная, так как здание проектировалось с учетом немецкого опыта и использовалось при царе как место лишения свободы состоятельного сословия людей с целью наставления их на путь истинный, а позже – как поликлиника». Воля ваша, а мне было жалко выбросить даже и одно слово из такой рекламы, хоть и здание этой тюрьмы с «благостной атмосферой» не имеет никакого отношения к тому, о котором писал Николай Васильевич: «…а тот суд пишет опять: препроводить тебя в какой-нибудь Весьегонск, и ты переезжаешь себе из тюрьмы в тюрьму и говоришь, осматривая новое обиталище: “Нет, вот весьегонская тюрьма будет почище: там хоть и в бабки, так есть место, да и общества больше!”»