Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари)
Шрифт:
Теперь-то я знаю, что именно на такую женщину можно положиться совершенно во всем. Она была мне надежной помощницей и советчицей в любых делах: и в пустяковых, и в самых мудреных. Я уже не говорю о том, какой искусной была она мастерицей - с самой девой Тацута [7] могла бы соперничать, да и Небесной Ткачихе [8] вряд ли в чем-нибудь уступила бы.
Вспоминая умершую, Ума-но ками горестно вздыхает, а То-но тюдзё говорит:
7
Дева Тацута - богиня осени (воплощение славящейся красотой осенней листвы горы Тацута), покровительница ткачества
8
Небесная Ткачиха - персонаж известной легенды о Ткачихе и Волопасе (звездах Вега и Альтаир), которые весь год живут в разлуке, разделенные Небесной рекой (Млечным Путем), но раз в году встречаются на мосту, образованном слетевшимися сороками
–
Он явно подстрекает рассказчика к дальнейшим откровениям.
– Примерно в то же самое время, - продолжает Ума-но ками, - я был связан с еще одной женщиной. Она принадлежала к более знатному роду, чем первая, была прекрасно воспитана и обладала тонкой, чувствительной душой: умело слагала стихи, искусно писала, превосходно играла на кото - словом, наделена была в полной мере всеми достоинствами. В довершение всего она была хороша собой, и я, имея постоянное пристанище у той, ревнивицы, иногда тайком навещал и эту, с каждым днем привязываясь к ней все больше. Когда же та, первая, скончалась, что, по-вашему, мне оставалось делать? Жаль мне ее было безмерно, но не век же тосковать и печалиться! Я стал чаще бывать у второй, но, узнав ее ближе, открыл в ней немало неприятных черт - и кичлива она была, и ветрена чрезмерно. Рассудив, что полагаться на такую невозможно, я отдалился от нее, и, очевидно, как раз в это время вступила она в тайную связь с другим.
Однажды - дело было на Десятую луну, - выходя прекрасной светлой ночью из Дворца, я встретил знакомого придворного, и поехали мы с ним в одной карете. Я намеревался остановиться на ночлег у Дайнагона, а спутник мой сказал: «Меня ждут сегодня в одном доме, и я очень беспокоюсь…» Дом же этот был как раз по дороге.
Сквозь полуразрушенную стену смутно виднелась поблескивающая гладь пруда, в котором «месяц нашел себе приют» (9), так мог ли я пройти мимо? Неожиданно для самого себя я тоже вышел из кареты. Как видно, довольно давно уже заключили они сердечный союз, во всяком случае мой попутчик, весьма взволнованный, устроился где-то на галерее неподалеку от ворот и некоторое время сидел там, любуясь луною. Хризантемы пленительно поблекли, багряные листья кружились в воздухе, не в силах противостоять внезапным порывам ветра, - право, более прелестной картины и вообразить невозможно. Вынув из-за пазухи флейту, мужчина заиграл, сам себе подпевая: «Тени там так густы…» [9] Тут и женщина - как видно, ее японское кото [10] было настроено заранее - начала подыгрывать ему, искусно, и мелодия была под стать этой прекрасной лунной ночи. Мелодии в ладу «рити» [11] всегда кажутся особенно изысканными, если их извлекают из струн нежные женские пальцы и если к тому же они долетают до вас из-за занавесей. Восхищенный мужчина подошел поближе.
9
Тени там так густы…– Слова из народной песни «Колодцы Асука» (см. «Приложение», с. 95)
10
Японское кото (вагон, яматогото), иначе - «восточное кото» (адзумагото)– шестиструнный щипковый инструмент типа цитры, созданный непосредственно в Японии. Длина звучащей части струны регулируется подставками. При игре часто используется медиатор. В сопровождении японского кото обычно исполнялись народные песни типа «сайбара», которые к концу X в. стали очень популярны в аристократической среде. Кроме того, кото этого типа широко применялось во время синтоистских празднеств (см. «Приложение», рис. на с. 94)
11
Рити - один из двух основных ладов японской классической музыки «гагаку» (второй - рё). Примерно соответствует минорному ладу западноевропейской музыки
«Похоже, что эти алые листья никем еще не примяты (10), - насмешливо заметил он. Затем, сорвав хризантему, произнес:
Пение струн, Лунный свет несказанно прекрасны В этом доме, и все же Разве могли бы они удержать Человека с холодной душой?Надеюсь, вы простите мне мою бесцеремонность… Сыграйте же еще. Можно ли скупиться, имея рядом столь благодарного слушателя?» - попросил он и добавил что-то шутливое, а женщина жеманно ответила:
«С ветром осенним Голос флейты звучит согласно. И не в силах, увы, Слабые листья-слова Задержать его на пути…»Так они любезничали, не ведая о том, что рядом находится человек, которого все происходящее крайне раздражает. Женщина, взяв на этот раз кото «со» [12] , настроила его в тональности «бансики» [13] и заиграла в изящной, современной манере. Нельзя было не отдать справедливой
12
Кото «со» - тринадцатиструнный щипковый инструмент типа цитры, завезенный из Китая (кит. чжэн). Длина звучащей части струны регулируется подвижными подставками. При игре на кото «со» используются бамбуковые плектры, которые надеваются на пальцы правой руки. Прообраз современного японского кото (см. «Приложение», рис. на с. 94)
13
Бансики - одна из шести основных тональностей, используемых в музыке «гагаку». Мелодии в такой тональности исполнялись, как правило, в зимнее время
Сопоставляя эти два случая, я, как ни молод был, понял, что женщины, привлекающие своей исключительной утонченностью, очень часто не заслуживают доверия и связывать с ними свою судьбу опасно. Уверен, что дальнейшая жизнь лишь укрепит меня в этом мнении. Вот вас сейчас, верно, привлекают женщины пленительно-нежные, хрупкие, во всем покорные вашей воле, они словно капли росы на ветках хаги, «захочешь сорвать - упадут» (11), словно градинки на листьях бамбука, дотронешься - тотчас растают… Но лет через семь вы меня поймете. Я недостоин давать вам советы, и все же: опасайтесь слишком податливых женщин. Они легко впадают в заблуждение, навлекая позор на головы пекущихся о них мужчин, - поучает юношей Ума-но ками.
То-но тюдзё привычно кивает головой, а Гэндзи улыбается, как видно думая про себя: «Что ж, может быть, и так…»
– Не вижу ничего хорошего ни в том, ни в другом случае, - говорит он.
– Обе эти особы кажутся мне в равной степени непривлекательными.
Тут вступает То-но тюдзё:
– А теперь я расскажу вам об одной глупой женщине. Я начал посещать ее тайно, вовсе не предполагая делать ее единственным предметом своих помышлений, но мало-помалу привязался к ней и, как ни редки были наши встречи, не забывал ее. Да и она привыкла во всем полагаться на меня. Порою, несмотря на ветреность, свойственную моему возрасту, я невольно задумывался: «Питая ко мне такое доверие, может ли она равнодушно взирать на мои измены?» Но женщина вела себя так, будто ничего не замечала, никогда я не слышал от нее ни слова упрека и, возвращаясь к ней после долгого отсутствия, находил ее все такой же ласковой и приветливой. Ее поведение казалось мне столь трогательным, что я не упускал случая подать ей надежду на свое постоянное покровительство.
Она не имела родителей и была совершенно беспомощна, я же умилялся, видя, что она готова вверить мне свою жизнь. Поскольку женщина никогда не выказывала беспокойства, я чувствовал себя свободным и с легким сердцем оставлял ее одну. И вот однажды случилось так, что я не навещал ее довольно долго, а тем временем - я об этом узнал значительно позже - особа, которая находится под моим постоянным покровительством, сумела, воспользовавшись чьим-то посредничеством, оскорбить ее слух жестокими, отвратительными намеками. Не ведая о нанесенной ей обиде, я продолжал пренебрегать несчастной и даже писем к ней не писал хоть и не забывал ее, конечно. Долго не получая от меня никаких вестей, женщина окончательно пала духом, а как еще и дитя малое на руках имела, то однажды, не в силах превозмочь тревоги, сорвала цветок гвоздики и отправила мне… - Тут То-но тюдзё заливается слезами.
– Но что же она написала?
– спрашивает Гэндзи.
– Что написала? Да, кажется, ничего особенного… - отвечает То-но тюдзё, - что-то вроде:
Пусть ограда ветха У бедной хижины горной, Ты хотя б иногда Одари своим блеском, роса, Лепестки этой нежной гвоздики…Разумеется, я поспешил ее навестить. Как и прежде, сердце ее было полностью мне открыто, но, когда взирала она на блистающий росою сад, где, как и в доме, было пусто, уныло и дико, лицо ее выражало глубокую печаль, а порой из груди вырывались рыдания, соединявшиеся с тоскливым хором звенящих в траве насекомых. Совсем как в старинной повести…
В пышном цветенье Сметались цветы, и не знаю, Какой предпочесть? Все ж ни один из них С «вечным летом» не может сравниться [14] .Так, отодвигая на второе место славный цветочек гвоздики, я хотел показать, как велика моя любовь к ней самой. Говорят же: «Ни единой пылинке…» (12)
«Промок от росы Рукав, коснувшийся ложа… О «вечное лето»! Вместе с холодным ветром Осень в наш сад пришла…» -14
С «вечным летом» не может сравниться…– В стихотворении Югао под гвоздикой (надэсико) подразумевается ее маленькая дочь. Отвечая ей, То-но тюдзё вводит в свое стихотворение иное название гвоздики - токанацу («вечное лето»), привычно ассоциирующееся в японской поэзии с брачными узами («токо» означает «вечный» и «ложе»)