Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари)
Шрифт:
– Увы, я «дитя рыбака»… (30).
Но Гэндзи мила даже ее застенчивость:
– Что ж, видно, не зря говорят: «Я сама…» (31)
Он то осыпает ее упреками, то ласкает, а день между тем склоняется к вечеру. Разыскав их, приходит Корэмицу и приносит угощение. Однако же, стесняясь Укон - что скажет она теперь?
– в покои войти не решается.
Его забавляет, что Гэндзи настолько потерял голову. «Наверное, она действительно недурна. А ведь я и сам имел возможность к ней приблизиться, но уступил ему. Вот подлинное великодушие!» - думает Корэмицу не без некоторой досады.
Гэндзи любуется поразительно тихим вечерним небом. Видя, что женщину пугает темнота
Весь день она льнет к Гэндзи, по временам вздрагивая от страха, и ее детская пугливость умиляет его. Пораньше опустив решетку, он велит зажечь светильники.
– Обидно, что даже теперь, когда нечего нам таить друг от друга, вы все-таки не хотите открыть мне свою душу, - пеняет он ей.
«Во Дворце, наверное, уже замечено мое отсутствие. Интересно, где меня разыскивают?
– думает он.
– Право, сколь непостижимы движения даже собственного сердца. В каком же отчаянии должна быть теперь госпожа с Шестой линии! Конечно, ее упреки справедливы, но как тяжко их слушать!
– Взглянув с умилением на доверчиво обращенное к нему лицо, Гэндзи не может удержаться от сравнения: - Увы, если б и та была помягче…»
Ночь близилась к концу, когда Гэндзи наконец задремал. Внезапно у изголовья возникла изящная женская фигура.
– Забыв о той, что отдала вам свое сердце, вы привезли сюда эту жалкую особу и дарите ее милостями своей любви. О, не снести мне такой обиды!
– услышал он и увидел, что эта странная женщина склонилась над его возлюбленной и пытается ее разбудить.
Испугавшись, что они оказались во власти злого духа, Гэндзи проснулся - огонь в светильнике давно погас.
Охваченный страхом, Гэндзи обнажил меч и, положив его у изголовья, кликнул Укон. Та подошла, тоже дрожа от страха.
– Разбудите сторожей на галерее и велите им принести факелы, - распорядился Гэндзи.
– Как же я пойду? Там темно, - испугалась У кон.
– Что за детские страхи?
– рассердился Гэндзи и, через силу улыбнувшись, хлопнул в ладоши. Ему ответило лишь эхо, от которого стало совсем жутко. Похоже, что никто не слышал его призыва, во всяком случае никто не пришел. Женщину била дрожь, и состояние ее не могло не внушать опасений. Холодный пот струился по ее лицу, казалось, она вот-вот лишится чувств.
– Госпожа слишком робка и пуглива, - сказала Укон.
– Как же она должна теперь страдать!
«Она так хрупка, - подумал Гэндзи, - даже днем все поглядывала на небо… Бедняжка…»
– Пойду сам разбужу людей. Невыносимо слушать это жуткое эхо. Побудьте здесь, рядом с ней.
– И, усадив Укон возле ложа, Гэндзи направился к западной боковой двери, которую открыв увидал, что света не было и снаружи. По галерее гулял ветер, а немногочисленная стража спала. Да и было-то там всего трое: сын сторожа, бывший одним из доверенных слуг Гэндзи, мальчик-придворный и тот самый телохранитель, о котором уже говорилось. Гэндзи позвал, и один из них, поднявшись, подошел к нему.
– Принесите факелы. Людям же велите не переставая звенеть тетивой и громко кричать. Можно ли в столь пустынном месте спокойно предаваться сну? Мне казалось, что господин Корэмицу был здесь.
– Был, но удалился, сказав: «Коли нет во мне нужды, заеду за господином на рассвете».
Человек, к которому обратился Гэндзи, служил стражем
18
…служил стражем Водопада.– У водопада возле дворца Сэйрёдэн всегда стоял воин, охранявший императорские покои (такигути-но буси). На эту должность назначались лица Шестого ранга. Стражи Водопада подчинялись Императорскому архиву (Курододокоро)
19
…судя по всему, было не так уж и поздно.– Вечерняя перекличка оставшихся во дворце на ночное дежурство придворных начиналась в стражу Свиньи (около десяти часов вечера). Страж Водопада называл свое имя последним
Вернувшись в покои, Гэндзи приблизился к ложу: женщина оставалась в прежнем положении, а подле ничком лежала Укон.
– Что это значит? Видно, страх лишил вас разума. Конечно, в столь уединенных местах шалят иногда лисы и прочие твари, пугая людей, но я-то ведь рядом, так стоит ли вам их бояться?
– говорил Гэндзи, пытаясь поднять перепуганную прислужницу.
– О ужас! Мне вдруг стало дурно, и я упала без памяти. Боюсь, что бедной моей госпоже не по силам такие испытания.
– Но что с ней?!
– воскликнув, Гэндзи склонился над женщиной, а она и не дышит.
Он принялся тормошить ее, но, покорно поддаваясь движениям его рук, она не обнаруживала никаких признаков жизни, и Гэндзи, отчаявшись, отступился: «Видно, какой-то злой дух воспользовался ее беспомощностью».
Наконец зажгли огонь. Укон не могла двинуться с места, поэтому Гэндзи, собственноручно придвинув стоящий рядом занавес, распорядился:
– Несите госпожу сюда.
Услыхав столь необычное приказание, слуга растерялся [20] , не решаясь приблизиться, не смея даже порог переступить.
20
…слуга растерялся…– Низшим слугам не полагалось самим приближаться к господину
– Ближе, еще ближе, все хорошо в свое время, - торопил его Гэндзи, но вот свет факела осветил ложе, и у изголовья возникла женская фигура - та самая, которую он видел во сне; мелькнув неясной тенью, она тотчас исчезла. Да, такое бывает только в старинных повестях. Сердце Гэндзи замирало от страха, но сильнее страха была тревога за возлюбленную - что с нею? Забыв о себе, он лег рядом, звал ее, тряс, пытаясь привести в чувство, но тело ее холодело, и скоро стало ясно, что это конец. Ах, если бы рядом с Гэндзи был человек, способный поддержать его своими советами! Разумеется, в таких случаях уместнее всего присутствие монаха, но увы… Несмотря на проявленную твердость, Гэндзи был совсем еще молод и, увидев, что его возлюбленная готова покинуть этот мир, растерялся. И только молил, сжимая ее в объятиях: