Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари)
Шрифт:
Он запел «Колодцы Асука» [26] , потом, то плача, то смеясь, друзья принялись делиться воспоминаниями о том, что произошло в жизни каждого со дня их последней встречи.
– Министр целыми днями вздыхает, тревожась за судьбу любимого внука, который тем временем беззаботно резвится, не обременяя себя мыслями о житейских сложностях,- сказал Сайсё, и сердце Гэндзи сжалось от тоски.
Невозможно записать весь их разговор полностью, так стоит ли вообще на нем останавливаться?
26
«Колодцы Асука» - народная песня (см. «Приложение», с. 95)
Всю ночь они бодрствовали и встретили рассвет, слагая стихи. Но Сайсё
Вот, подняв на прощание простые глиняные чаши, оба, и гость и хозяин, произносят:
– «Опьяненье печалит, слезы льются в весенние чаши…» [27]
И все присутствующие, глядя на них, роняют слезы. Увы, слишком короткой была эта встреча, и можно ли не сожалеть о разлуке? По рассветному небу тянутся вереницы гусей…
27
Опьяненье печалит…– цитата из стихотворения Бо Цзюйи «…послал Вэй Чжи стихи в форме «фу»:
«Прошлые видятся смутно дела, все похоже на сон. Былые утехи поблекли, к истокам половина вернулась друзей. Опьяненье печалит, слезы льются в весенние чаши. Песни горестны наши, сидим, приуныв, на рассвете при свете свечи. […] Ты вернулся в циньские земли, из жарких пределов уехав. Я ж устремился к Чжунчжоу, в клубы жаркого дыма вступив. Если жизнь продлится, с тобою опять непременно увидимся мы. Вот только где и в каком году - знаешь ли ты о том?»говорит хозяин, а гость все медлит, не в силах расстаться с ним:
– Гуси грустят, Покидая тот край, где на время Приют обрели… Как, ослепнув от слез, найду я Дорогу в столицу цветов?Сайсё преподносит Гэндзи превосходные дары, привезенные нарочно для него из столицы, а тот, не зная, как отблагодарить друга, выводит вороного жеребца.
Многие считают, что дары опального изгнанника могут принести счастье, но ведь «подует северный ветер, и он заржет…» [28] . Конь же - красоты редкостной.
– А вот и тебе на память,- говорит Сайсё, протягивая Гэндзи свою прекрасную, прославленную флейту.
Большего они не могут себе позволить, ведь люди готовы перетолковать в дурную сторону все, что видят и слышат…
Солнце стоит высоко, медлить больше нельзя, и Сайсё выходит, то и дело оглядываясь, а Гэндзи грустно глядит ему вслед.
28
…подует северный ветер…– намек на «Старые стихи» из «Вэньсюань» («Собрание китайских стихов и прозы», ок. 530 г.):
«Иду, иду и снова иду. Мы живыми с тобой разлучились. И меж нами теперь десять тысяч ли. Каждый из нас в своем краю Поднебесной. Наши дороги опасны и длинны. Когда же с тобою мы встретимся снова? Кони гуннов за северным ветром влекутся привычно, А птицы из Юэ гнездятся на южных ветвях. Так, далек тот день, когда разошлись мы, И пояс на платье уже распустился…»– Когда теперь суждено нам встретиться?
Разумеется, надежда не оставляет меня, но, увы, даже мудрым мужам былых времен, оказавшимся в подобном положении, нелегко было вернуться потом в мир, потому мне и не верится, что когда-нибудь я снова увижу столичные пределы…
– В обители туч Одинокий журавль рыдает, Вспоминая с тоской О друге любимом, с которым Летел рядом, крылом к крылу…Мы всегда были близки, хотя, возможно, я этого и не заслуживал, и теперь мне так тоскливо. Видно, и в самом деле не зря говорят: «не спеши привыкать…» (33)
Так и не успев открыть друг другу всех мыслей своих и чувств, они расстались, и после отъезда Сайсё жизнь Гэндзи стала еще печальнее, еще тягостнее.
В том году Третья луна начиналась со дня Змеи [29] .
– Сегодня все, у кого есть какая-то тревога на сердце, должны подвергнуться очищению,- сказал со знающим видом кто-то из приближенных Гэндзи, а как тот и сам не прочь был полюбоваться морем, тотчас же отправились на берег и, загородив Гэндзи простой занавеской, призвали странствующего гадальщика и велели ему немедленно приступить к обряду.
Глядя, как волны уносят ладью с сидящей в ней большой куклой, Гэндзи невольно сравнил ее судьбу со своей:
29
…Третья луна начиналась со дня Змеи.– В первый день Змеи на Третью луну полагалось совершать обряд Очищения. В этот день выходили на берег и после ритуального омовения бросали в воду заранее подготовленных кукол (их делали из дерева или соломы, позже - из бумаги). Куклы символизировали то нечистое (болезни, пороки), что таится в человеке
Его ярко освещенная фигура казалась прекраснее, чем когда-либо. Сияющая морская гладь расстилалась перед ним, и не было ей конца. Продолжая размышлять о прошедшем и о грядущем, Гэндзи сказал:
– Никаких преступлений За собой я не знаю, невинный В немилость попал. Сжальтесь хоть вы надо мною, Восемьсот мириад богов…Неожиданно подул ветер, и небо потемнело. Так и не завершив всех обрядов, люди засуетились, собираясь в обратный путь. Внезапно, так что никто и рукой не успел прикрыться, хлынул ливень, и, испуганные, они заспешили к дому, даже не послав за зонтами. Хотя ничто будто бы того не предвещало, неистовый вихрь пронесся над побережьем, все сметая на своем пути. Устрашающе вздыбились волны, и люди кинулись прочь, ног под собою не чуя. Море, засверкав, вспенилось, словно покрывшись огромным покрывалом, загремел гром, засверкала молния, казалось, она вот-вот настигнет бегущих. Едва не лишившись рассудка от страха, люди добрались наконец до дома:
– Отроду ничего подобного не видывал!
– Обычно бурю можно предсказать заранее…
– В этом есть что-то странное, жуткое…
В тревоге метались они по дому, а гром грохотал не смолкая. Хлестал неистовый дождь, готовый проникнуть сквозь все преграды.
– Неужели пришел конец миру?- вопрошали обезумевшие от страха люди, и только Гэндзи спокойно читал сутру.
Когда стемнело, стихли раскаты грома, и только ветер неистовствовал всю ночь. Похоже было, что помогли во множестве принятые обеты: