Повесть о художнике Айвазовском
Шрифт:
— Сходи с ними, Константин, — поддержала детей мать, — пусть уж они сегодня нарадуются всласть. А я останусь дома, приберу все.
Хайдар оказался прав: в порту уже собралось много народу. Феодосийцы, как все южане, были любопытны. А тут еще выдался такой случай: у них, в Феодосии, находится легендарный герой недавней войны с французами. Как же не взглянуть на него!
В толпе вспоминали, как в двенадцатом году генерал Раевский не только сам был впереди, но и двух своих юных сыновей вывел на переднюю линию огня.
Какой-то пожилой человек при этом
Кто-то сообщил новость: с генералом путешествуют его дочери, младший сын и еще какой-то молодой человек с курчавыми волосами.
Нашлись такие, которые видели этого молодого человека сегодня рано утром на берегу, недалеко от сада бывшего градоначальника Семена Михайловича Броневского. Он стоял там тихо, как зачарованный, и смотрел на восход солнца. Потом он вынул из кармана записную книжку и стал в ней что-то писать. Слуга Броневского говорил на базаре, что этот юноша — известный сочинитель и выслан из Петербурга самим царем…
Константин Гайвазовский в беседе не участвовал, но слушал внимательно. На руках у него был Ованес, а старшие дети и их товарищи держались рядом, не отходя от него. Он выбрал удобное место, откуда хорошо был виден бриг.
Ждать пришлось недолго. Вскоре со стороны набережной показались экипажи.
Раевский и Броневский ехали вдвоем. Оба они уже были в летах, но сохранили бодрую осанку.
Горожане любовались этими почтенными уважаемыми людьми.
Раевский был гордостью отечества.
Но феодосийцы гордились своим бывшим градоначальником, несправедливо отстраненным от должности царской администрацией.
Семён Михайлович Броневский — человек справедливый и просвещенный, проявлял заботу о Феодосии. Благодаря его стараниям в городе были открыты уездные училища и музей.
Увидев большое стечение народа, Раевский и Броневский вышли из экипажа и приветливо поклонились горожанам.
Дочери генерала тоже вышли из другой коляски. Старшие дочери шли среди расступавшейся перед ними толпы спокойно и непринужденно, как будто не чувствуя на себе любопытных взглядов. Но младшая, Маша, девочка-подросток с глубокими черными глазами и длинной темной косой, не скрывая любопытства, разглядывала теснившихся вокруг людей.
Не дойдя до причала, она задержалась и отстала от сестер.
Подождав, пока к ней подошли брат Николай и его молодой спутник, Маша сказала, обращаясь к нему:
— Взгляните, Пушкин… Вон там, направо, на руках у пожилого человека кудрявый мальчик. Он чем-то похож на вас…
Пушкин посмотрел в ту сторону, куда указывала Маша Раевская, и увидел смуглого малыша с широко раскрытыми, сияющими глазами.
Константин Гайвазовский заметил, что его сыном любуются, С отцовской гордостью он прижал к себе мальчика и тихо шепнул
— Посмотри, Оник, вон туда, на барышню в белом платье, Ованес завертел головенкой, и на одно мгновение его глаза встретились с голубыми глазами невысокого, худощавого молодого человека.
Бриг вскоре отчалил. Феодосийцы долго глядели ему вслед, пока он не скрылся за горизонтом.
Солнце зашло. Синевато-сизый вечерниц туман начал медленно окутывать горные отроги и море.
С палубы корабля Раевский и его спутники смотрели на исчезающую из глаз Феодосию.
Они ушли в каюты только после того, как совсем растворились в тумане очертания древних генуэзских башен.
Один Пушкин оставался на палубе всю ночь. В эти тихие ночные часы он создал одно из своих лучших произведений — стихотворение «Погасло дневное светило».
Через шестнадцать лет Пушкин вспомнит Феодосию и эту ночь на корабле, когда при свете мерцающих южных звезд он один шагал по палубе и читал самому себе только что написанные строки.
Все это он вспомнит, когда в Петербурге на выставке картин познакомится с молодым художником Иваном Гайвазовским.
ГОРОД ДЕТСТВА
Ованесу восемь лет. Он любит свой родной город. Здесь летом редко выпадают дожди. Тучи если и появляются, то ненадолго закрывают голубое небо.
Ованес любит эту густую, напоенную зноем лазурь. Каждое утро, просыпаясь, он видит ее из окон отцовского домика.
Домик стоит на холме вблизи старой генуэзской слободки. Отсюда далеко виден то синий и кроткий, то бушующий и грозный простор моря. Когда оно неспокойно, сюда доносится его гулкий рокот. В тихие дни Ованес с товарищами долго бродит по берегу. Его слух с первых лет жизни привык к неумолчному шуму и плеску волн. И странными кажутся ему рассказы отца, что есть такие места, где одна земля, а моря совсем нет.
— А как же тогда корабли? Ведь они только по воде могут плыть.
Ованес больше всего любит те дни, когда в Феодосию заходят большие корабли.
В этом году они стали чаще приходить. Гарик говорит, что за это лето он насчитал уже сорок судов. Гриша начинает с ним спорить, что не сорок, а двадцать два. Но Гарик лучше осведомлен. Он даже знает, как зовут многих капитанов и что привозят на кораблях.
Ованес верит Гарику больше, чем Грише. Особенно после того, как в начале лета Гарик взял его и еще двух мальчуганов на греческий корабль.
Капитан, молодой грек, сам водил мальчиков по судну и даже спустился с ними в трюм.
Там было много товаров из дальних стран и очень хорошо пахло.
Капитан говорил, что он привез в Феодосию изюм и винные ягоды, маслины, орехи, рожки, кофе, пшено сарацинское, сок из гранатовых яблок — нардек, густо вываренный виноградный сок — бекмез, душистую траву кена — в ней содержится растительное вещество, которым восточные женщины красят ногти и волосы.
На прощание капитан насыпал мальчикам в карманы орехов, винных ягод и изюма, а Гарика одобрительно похлопал по плечу.