Повесть о художнике Айвазовском
Шрифт:
Айвазовский решил отправиться в Севастополь и выставить, там картины о великих победах черноморцев. Эти картины должны были воодушевить моряков на новые славные подвиги. Так понимал цель выставки своих картин художник-патриот. Он не ошибся: на выставке, открытой в севастопольском морском собрании, к картинам невозможно было пробиться, столько было желающих их посмотреть. Многие зрители приходили на выставку по нескольку раз.
Три картины были в центре внимания. Первая, «Наваринский бой», изображала легендарное морское сражение 20 октября 1827 года. В то
Люди с неослабевающим вниманием следили за действиями союзного флота. Дело свободолюбивых греков волновало весь мир.
66 турецких кораблей с 2224 орудиями и сильная береговая артиллерия грозили 26 русским, английским и французским кораблям.
20 октября 1827 года произошла кровопролитная Наваринская битва.
Русский флот был в центре и принял на себя всю тяжесть боя. Флагманский корабль «Азов», которым командовал тогда Лазарев, храбро вступил в бой сразу с пятью неприятельскими кораблями. «Азов» потопил три турецких корабля, посадил на мель линкор и уничтожил турецкий адмиральский фрегат.
Экипаж «Азова» покрыл себя неувядаемой славой. Среди его героев были лейтенант Нахимов и мичман Корнилов.
Исход Наваринской битвы решил доблестный русский флот. Турецкий флот был уничтожен. Весь мир восхищался смелостью и военным искусством русских моряков.
Айвазовский воссоздал в своей картине эту памятную морскую битву и в центре изобразил героическую борьбу корабля «Азов».
Севастопольцы по-разному глядели на эту картину. Для одних она была великой страницей исторической летописи Черноморского флота, а для других перекликалась с современностью. Лейтенант Нахимов и мичман Корнилов, действовавшие тогда на «Азове», были теперь мозгом и сердцем флота: Нахимов — старшим из флагманов флота, Корнилов — начальником штаба флота.
О славной истории бесстрашных черноморцев напоминала и другая картина Айвазовского — «Бриг „Меркурий“ после победы над двумя турецкими судами встречается с русской эскадрой».
14 мая 1829 года русский 18-пушечный бриг «Меркурий» на рассвете у Босфора принял неравный бой с двумя турецкими кораблями. Один из них был 110-пушечный линейный корабль, другой — 74-пушечный. Командир брига капитан-лейтенант Казарский вместе со всеми офицерами и матросами принял решение: погибнуть, но не сдаваться.
Оба турецких корабля расположились с двух сторон «Меркурия» и предложили ему сдаться, но с «Меркурия» в ответ открыли огонь из всех орудий и ружей.
«Меркурий» был весь разбит, паруса разорваны, возник пожар, в пробоины стала проникать вода, но русские моряки продолжали мужественно сражаться. Удачными выстрелами они нанесли такие значительные повреждения обоим мощным турецким кораблям, что те
После боя «Меркурий» благополучно присоединился к русской эскадре.
На картине Айвазовского изображена серебристая лунная ночь. Природа пребывает в состоянии полного покоя; волн нет, только легкая зыбь чуть заметна на море, а над ним в мирном ночном небе плывут быстрые светлые облака.
В открытом море «Меркурий». Он возвращается в родной Севастополь после славной победы над врагом. Вдали виднеются русские корабли, встречающие героический бриг.
На картине «Синопский бой» художник изобразил недавнюю победу Черноморского флота — сражение 18 ноября 1853 года.
На этой картине запечатлен последний большой бой парусного флота. Полотно «Синопский бой» было для севастопольцев не просто картиной. Это была сама жизнь, полная опасностей и героизма, овеянная высоким дыханием тех дней.
Айвазовский уезжал из Севастополя в воскресный день. Казалось весь город высыпал на Приморский бульвар, так было много там гуляющих. Играли военные оркестры. Художник долго глядел на памятник капитан-лейтенанту Казарскому. Памятник стоял на Приморском бульваре. На нем была надпись: «Казарскому. Потомству в пример».
Начиналась весна 1854 года. В Севастополе уже зеленели деревья. Люди, как всюду, радостно встречали весну. Кто бы мог подумать, что скоро кончится все это беззаботное веселье воскресных дней на Приморском бульваре!
Последнее, что запомнил Айвазовский в Севастополе, — это вид стройных парусных кораблей в Южной бухте.
Все лето Айвазовский жил в беспокойстве. Англичане после победы русского флота в Сикопском заливе не скрывали своих намерений. В июне 1854 года лондонская газета «Таймс» писала: «Главная цель политики и войны не может быть достигнута до тех пор, пока будет существовать Севастополь и русский флот». Враги открыто заявили, что надо уничтожить Севастополь.
Россия оказалась неподготовленной к войне. Громадные пространства русского государства не были связаны железнодорожными путями. Железная дорога существовала тогда только между Петербургом и Москвой. Это губительно отражалось теперь на ходе войны: нельзя было вовремя доставить вооружение, продовольствие и армию к месту военных действий.
Русский военный флот состоял тогда из парусных судов, которые целиком зависели от направления ветра. Военная техника отличалась крайней отсталостью: полет пули русских ружей не превышал трехсот шагов.
У французов и англичан флот был паровой, их ружья стреляли на тысячу двести шагов, армия их в начале войны в Крыму насчитывала шестьдесят две тысячи солдат — почти в два раза больше, чем было тогда русских войск в Крыму.
Высшее военное командование в России отличалось бездарностью и не заботилось об усилении военной мощи страны. К началу Крымской войны Севастополь совершенно не был укреплен со стороны суши. Все требования Нахимова и Корнилова укрепить Севастополь командующий крымской армией князь Меншиков постоянно отклонял.