Повесть о "Катюше"
Шрифт:
Батарея заняла огневую позицию. В 17.00 раздался второй залп. Переправу разнесло вдребезги.
И. Гаврилов пишет об этом:
«Оправившись от первого удара, враг усиленно и настойчиво стал следить за действием нашей батареи, неотступно используя наземную и авиационную разведку. Батарея часто стала подвергаться ожесточенной бомбардировке, яростному обстрелу артиллерией.
Неоднократно в район действия батареи враг сбрасывал листовки, в которых призывал нас за большое вознаграждение сдать новое оружие немецкому командованию.
Мы смеялись над посулами гитлеровцев и продолжали бить врага.
Тогда
Так началась боевая биография нового советского оружия.
На память о тех днях 1941 года военный инженер Дмитрий Шитов хранит как реликвию справку за подписью капитана И. А. Флерова. На бланке справки гриф «СССР. НКО. Отдельная артиллерийская батарея. 15 июля 1941 г. Действующая армия».
Справка удостоверяет, что тт. Шитов и Попов провели в батарее следующую работу: 1. Теоретическую подготовку личного состава батареи. 2. Практические занятия у автоустановок. 3. Непосредственно руководили работой в боевых операциях на фронте.
«Указанные товарищи, — писал командир батареи капитан Иван Флеров, — проявили максимум усилий для хорошего овладения материальной частью личным составом батареи».
Подполковник Кривошапов доложил о боевых результатах в Москву.
Вслед за первой батареей были сформированы еще две. Вместе с батареей капитана Флерова они образовали первый дивизион реактивных установок. Командовать им был назначен капитан В. А. Смирнов. 26 июля 1941 года батареи под его командованием выехали на Западный фронт.
Двигались по ночам. Вблизи Ушакова дивизион встретил командующий артиллерией Красной Армии генерал-полковник Н. Н. Воронов. Он поставил задачу — уничтожить скопление врага в Ушакове, дать два залпа.
Задание было выполнено. Командир доносил с наблюдательного пункта:
«Наша пехота залегла от неожиданности. А остальное хорошо!»
Да, остальное было хорошо. Об этом рассказывает В.А. Смирнов.
«Задачу свою две батареи выполнили. Тотчас на уничтожение дивизиона фашисты бросили авиацию, а в это время машины находились уже в другом месте, надежно спрятаны в лесу».
В августе батареи применили в ожесточенных боях под Ельней. Три батареи, и в их числе батарея капитана Флерова, нанесли противнику удар одновременно... По врагу было выпущено сразу 240 снарядов весом по 42,5 килограмма каждый. Такой залп равен залпу сотен орудий среднего калибра.
Советские войска освободили Ельню. Это была одна из первых побед Красной Армии.
В Музее Вооруженных Сил СССР хранится письмо командира батареи И. Флерова. Он писал своим близким:
«Наши дела идут хорошо. Про город Е., очевидно, вы читали в газетах. Все это происходило при нашем участии... С гордостью можно сказать, что противник почувствовал всю мощь нашего советского оружия...»
Город Е., о котором пишет командир батареи,— Ельня.
В памяти бойцов навсегда остались названия городов и сел, где гремели ракетные залпы: Орша, Смоленск, Ельня, Рудня, Дорогобуж, Спас-Деменск, Рославль...
Под Ельней батарея обновилась. Старые машины, сделанные опытным производством
Под Ельней произошел и следующий эпизод. В расположении части появился рыжий юркий солдат. У него был карабин, но с шомполом от винтовки. На это не обратили бы особого внимания, если бы не подозрительная привязчивость солдата, проявившего большое любопытство к зачехленным машинам. Солдат сказал бойцам, что отстал от своей части, что родом с Кавказа, грузин. На ногах у него были ботинки с обмотками.
Догонять своих рыжий не торопился. Командиру взвода Кузьмину он показался подозрительным.
«Рыжие грузины бывают»,— размышлял он. И вдруг вспомнил грузинское слово, которое слышал в годы учебы в институте от своего товарища-грузина.
— Гамарджоба! — крикнул он рыжему.
Но тот не обратил внимания на приветствие. Подозрения усилились.
Рыжего доставили в штаб дивизии. Он оказался немецким шпионом. В портсигаре у него обнаружили миниатюрный фотоаппарат.
Враг не оставлял попыток выведать секрет, захватить неуловимые машины.
14 августа в приказе немецкого командования отмечалось:
«Русские имеют автоматическую многоствольную огнеметную пушку. При захвате таких пушек немедленно сообщать...»
Через полмесяца была выпущена новая директива: «Русское орудие, метающее ракетообразные снаряды».
«Войска доносят,— писалось в ней,— о применении русскими нового вида оружия, стреляющего реактивными снарядами. Из одной установки в течение 3—5 секунд может быть произведено большое количество выстрелов... О каждом появлении этих орудий надлежит доносить командующему химическими войсками при верховном командовании в тот же день».
С начала боевых действий реактивных установок к моменту подписания этой директивы прошло почти полтора месяца, а гитлеровское командование не располагало, по существу, никакой информацией о новом оружии. Оно не имело в своем распоряжении ничего, кроме визуальных наблюдений со своих огневых позиций.
Фашисты беспрерывно охотились за батареей, безуспешно пытались ее разбомбить и уничтожить.
Советская Армия временно отступала. Батарея рисковала оказаться в окружении.
Капитан Флеров уже 30 сентября знал, что его батарея оказалась в глубоком тылу врага. По Старому Варшавскому шоссе гремели фашистские танки. Боеприпасы кончились. Ракет оставалось на залп. В окружении батарея отделилась от дивизиона и выходила из кольца одна.
В заболоченном лесу у деревни Богатырь Флеров провел короткое совещание командиров. Решили: оставить только боевые машины, остальные машины уничтожить. Моторы, задние мосты смазали тавотом и комбижиром и зарыли в землю. Все остальное сожгли. Оставили при себе только партийные, комсомольские и воинские документы.
Было сделано лишь одно исключение — для дневника, который с первого дня создания батареи вел командир взвода А. В. Кузьмин. С особого разрешения командира он записывал на страницах дневника все, что видел: первый залп, подвиги товарищей, фамилии погибших. Когда писать было некогда, в дневнике появлялись слова: «Жив буду — вспомню». Таких пометок на страницах дневника много.