Повесть о монахе и безбожнике

Перемолотов Владимир Васильевич

Он усмехнулся.

– А вам подвалы тамошние уже знакомы...

Сергей кивнул. Это другое дело. Он поднялся, собираясь уйти.

– Я попрошу Чена...

– Хорошо, - согласился Игорь Григорьевич.
– И вот еще что... Попроси зайти к нам Мартина Акке.

Сергей хотел спросить "зачем?", но вовремя прикусил язык.

– Лучше я попрошу его прилететь. Это будет гораздо быстрее.

Имперский город Эмиргергер.

Императорский дворец

Подземная тюрьма.

Светильник,

как и предписывал Эйтель, еле-еле тлел. Он не горел, а скорее только обозначал огонь единственным язычком пламени. По-хорошему и его нужно было бы погасить, но паукам требовался свет, чтоб свить себе гнездо, поэтому язычке пламени все еще резал тьму перед глазами проникателя. Пауки в плетенке, вроде бы успокоились и устраивались основательно. Один, повиснув на ветке, кажется даже начал вить гнездо, словно награду себе готовил за долгие и опасные труды.

Момул его понимал.

Дело они нынче осилили небывалое. Он и не слышал, что вообще кому-нибудь, когда-нибудь удавалось такое - захватить Императора в его собственном дворце. Ни у них в Империи такого не бывало, ни у альригийцев, вообще ни у кого. О таком рассказывают сказки, а потом, по прошествии времени, события обрастают легендами и становятся предметом всеобщей зависти.

Что говорить - улыбнулась удача умелым воинам, улыбнулась.

Он вспомнил, как этими вот руками волок императора Мовсия в застенок и сам разулыбался во весь рот.

Справедливо вобщем-то жизнь устроена! Раз оплошаешь, так она обязательно даст тебе возможность исправится! Вот не получилось у них с колдунами, не вышло. Какой куш прямо из рук ушел, это же и подумать страшно! Но вот одно дело не вышло - так другое подвернулось... Не колдун, так Император. И это еще подумать надо - что лучше-то...

Подумать он не успел.

Пауки насторожились. Серый приподнял передние лапы, а Синий перестал бегать по кругу и сучить нить. Лишние мысли у Момула из головы словно ветром выдуло.

Кто-то шел к нему.

Проникатель прислушался. Тишина впереди нарушалась только далеким журчанием воды. Он посмотрел на пауков - вдруг огляделся, но теперь и Синий, разведя жвала, повернулся в туже сторону, что и товарищ.

Нет. Этот кто-то не шел.

Он крался.

Проникатель свистнул и несколько мгновений ждал условного звука, но темнота молчала. Он ни на мгновение не задумался, есть там кто-нибудь, в темноте, или нет. Неизвестный мог еще обмануть человека - Карха не зря создал его несовершенным, но слух пёстрых пауков обмануть еще никому не удавалось.

А это значило, что, скорее всего это шел тот, о ком предупреждал брайхкамер. Как его только Голб пропустил - тот в тридцати шагах впереди стоять должен был?

Момул вскинул лук и выпустил стрелу. Впереди раздался треск, словно стрела ударилась в камень. И ничего больше. Ни вскрика, ни стона, ни проклятья...

Тишина не обманула его.. Момул выпустил веером еще пять стрел, но и те канули в темноту, отозвавшись только сухим

треском сломанного дерева.

По спине Момула скользнул холодок. Брайхкамер предупреждал о невидимке, но чтоб невидимку еще и стрела не брала... Это уже совсем запредельное колдовство.

Конечно, пользуясь искусством скрадывания, он мог бы неслышно подобраться к человеку, в этом умении не имелось ничего колдовского - он и сам так умел, однако пять стрел - это пять стрел. Никто не мог сказать, что Момул стрелять не умеет. Держа шестую стрелу около уха, он вслушивался в тишину.

Несколько мгновений спустя волосы у него на затылке шевельнулись.

Кто другой, может и усомнился бы в этом, но Момул доподлинно знал, что обученный человек может ходить тихо, словно бесплотный дух, но Слава Кархе, не родился еще человек, которому при этом еще и не требовалось бы дышать.

А этот не дышал...

В памяти всплыли рассказы о глиняном болване, что создал чародей Дерилгар. Болван долго служил волшебнику, но однажды, будучи послан за вином в Императорские подвалы там и потерялся. Правда это случилось лет триста назад и совсем в другом дворце, но кто их, болванов, знает...

Страх зашевелился в нем, но, не давая ему разрастись и вцепиться в душу, Момул закричал, взмахнул кинжалом, распарывая лезвием тьму...

Пустота перед ним остановила удар. Его рука словно застряла в ней, и тут же её повело назад. Встречное движение оказалось сильным, уверенным, словно нечто, противостоящее ему, точно знало, чего хочет. На мгновение он ощутил на запястье чьи-то пальцы, и это привело его в чувство. Человек! Там человек!

Страх сгинул, уступив место отработанному в бессчетных схватках спокойствию. Руки заработали сами собой, отбивая удары, стараясь вцепиться в невидимку, но тот умело уворачивался, не давая себя ухватить. Пустота перед глазами только вводила в заблуждение. Тогда Момул закрыл глаза. Теперь все стало так же, как и при схватках вслепую.

Он подался вперед, наклонился, пропуская через себя встречное движение. Враг навалился на него и тут же проникатель поднялся, добавляя свое движение к движению невидимки, швырнул того на стену. Грохнул так, что эхо полетело по коридору. Он бросился на звук, но невидимка чем-то ударил его по ногам и он повалился на пол. Хрустнула плетенка, Момул откатился назад, оставляя между собой и врагом пауков - вдруг да поостережется.

Не поостерегся...

В воздухе блеснул нож. Кинжал...

Честное слово Момулу даже легче стало.

Кинжал - это кинжал. Сразу видно, что за кинжалом не пустота, а человек. Живой человек. Не колдун, от которого не знаешь чего ждать, а такой же, как и сам ты убийца.

Проникатель перехватил руку, вывернул простым приемом, но невидимка не прост оказался. Тоже, видно не одного с одного света на другой переправил.

Вывернулся и не иначе как рукой по спине припечатал. Хорошо рука без кинжала оказалась.