Повесть о Морфи
Шрифт:
И Пол и Андерсен в одинаковой мере ненавидели игру на деньги, поэтому об условиях матча они сговорились буквально за полминуты. Ввиду скорого отъезда Андерсена решено было играть матч из тринадцати партий, то есть до набора кем-либо из противников семи очков, без зачета ничьих.
После этого Андерсен откланялся, и Эдж повел его осматривать город, так как Андерсен оказался в Париже впервые. Разумеется, они зашли в кафе «Де ля Режанс» и там застали Гаррвитца. Гаррвитц успел широко распустить слух о том, что в годы жизни в Бреславле
– Эй, Данни! Иди-ка сюда, паршивец! Что это ты тут наплел?
– Ничего я не наплел, Ади! – с достоинством возразил Гаррвитц.
– А кто уверял, будто колотил меня? Садись сейчас же за доску и покажи, что ты понимаешь в этой игре!
Пока Пол выздоравливал, старые противники успели сыграть серию из шести серьезных партий. Две из них закончились вничью, Гаррвитц выиграл всего одну, а Андерсен – три.
По словам очевидца, Андерсен был явно сильнее Гаррвитца, и позднее, когда Андерсен покидал Париж, поклонники тепло поздравляли его с победой над Гаррвитцем.
– Не стоит удивляться, – ответил Андерсен. – Пол Морфи – один на свете, а такими господами, как Данни Гаррвитц, хоть пруд пруди.
В день приезда Андерсена Пол заявил своему врачу, что должен быть непременно здоров к понедельнику, но доктор отказался дать гарантии. В целях экономии сил больного решено было играть весь матч в отеле «Бретейль», в комнате Пола.
Публика не допускалась, правом входа пользовалась лишь небольшая кучка избранных. Зато демонстрация партий должна была вестись в кафе «Де ля Режанс», куда ходы доставлялись бы посыльными, поскольку мистер Белл не успел изобрести своего удивительного телефона.
В субботу Даниэль Гаррвитц давал в кафе «Де ля Режанс» сеанс одновременной игры вслепую. Зависть к Полу Морфи снедала его, он объявил, что также будет играть против восьми противников, как и Пол. Зато, совсем не как у Пола, присутствовать при сеансе могли лишь лица, подписавшие по пяти франков в пользу сеансера. Гаррвитц собирался начать сеанс в семь часов вечера. Эдж и другие советовали ему передвинуть начало, чтобы не затягивать сеанса, но Гаррвитц надменно ответил, что 4–5 часов ему совершенно достаточно, что это многократно проверенное дело.
Он начал, когда хотел… и закончил сеанс на рассвете. Состав сеанса Гаррвитца был несравненно слабее того, который играл против Пола. В обоих сеансах участвовал один лишь Прети, но там он был слабейшим, а здесь – безусловно сильнейшим из участников. Некоторые принадлежали к «форовикам», то есть в обычных условиях получали коня или ладью вперед.
Любопытно, что, ведя шахматный отдел в журнале «Монд иллюстрэ», Гаррвитц не только не напечатал в нем ни одной из партий сеанса, но и запретил печатать их кому бы то ни было.
Сеанс вслепую Гаррвитца произвел впечатление тягостной неудачи, попытки с негодными средствами.
Всю
Автор этой эпиграммы остался неизвестным.
В понедельник утром впервые после болезни Пол поднялся с кровати, и Эдж проводил его в смежный салончик, где должна была происходить игра. Андерсен посмотрел на бледного и худого Пола с сердитой жалостью, но другого выхода не было. Через пять минут уже было сделано пять ходов. Пол играл белыми, он предложил гамбит Эванса, но разыграл его слишком азартно.
Андерсен великолепно защитился, постепенно добился преимущества и выиграл партию. Впоследствии Пол не раз приводил ее как образец глубокой и своеобразной стратегии.
Более того, Пол усомнился в правильности гамбита Эванса вообще и решил больше не применять его, во всяком случае против Андерсена. Несмотря на поражение, Пол перенес первую партию легко и к вечеру чувствовал себя значительно лучше. Поражение ничуть не тревожило его, он привык проигрывать первую партию и считал, что это нормальные «издержки» при ознакомлении с новым противником.
– Важна не сыгранная партия, а остающиеся! – с улыбкой сказал Пол встревоженному Эджу.
Во второй партии белыми играл Андерсен. Он начал дебютом королевского коня. Пол ожидал гамбита Эванса – и не дождался. Андерсен предпочел замкнутую испанскую партию, где все боевые магистрали были наглухо забаррикадированы.
Вскоре партия закончилась ничьей.
На третье утро Пол впервые выглядел самим собой, глаза его обрели свою креольскую живость и блеск, он улыбался.
Пол решил, что попробовать испанскую партию стоит и ему. Однако вместо медлительной маневренной игры он рванулся в атаку с такой бешеной яростью, что Андерсен был смят мгновенно. Партия закончилась через час с небольшим, был сделан всего 21 ход.
Надо было экономить время, Андерсен предложил начать четвертую партию немедленно. Пол согласился. Андерсен разыграл белыми испанскую – и снова прусский чемпион был разгромлен.
После этого испанская партия в матче не применялась.
Далее Пол выиграл пятую, шестую и седьмую, а всего – пять партий подряд. Восьмая партия была ничья, девятую Пол выиграл молниеносно, в семнадцать ходов.
Десятую партию удалось выиграть Андерсену после долгой и упорной борьбы на 77-м ходу.
С обычным своим грустным юмором он сказал Эджу:
– Морфи выигрывает в 17 ходов, а я – в 77. Впрочем, это только нормально…
Андерсен было потрясен, он тяжело переживал свое поражение, хоть и держал себя безупречно корректно.