Повесть о настоящем пацане
Шрифт:
Женя осмелилась подойти поближе к гангстеру, чтобы проверить, что у него хранится в карманах. Женя очень надеялась, что это окажутся ключи, пистолет, на худой конец, или что-то в этом роде. Говорят, что умные учатся на ошибках других, а дураки не учатся даже и на своих собственных. Не хотелось бы никого обижать, но после того, что произошло дальше, можно было сказать: Женя ошибалась в своем собственном интеллекте. Она полезла в нагрудный карман спящего Гарри и немедленно была свалена с ног достаточно чувствительном ударом в челюсть. Если это было неожиданность, то явно не из тех, что относятся к разряду приятных.
В мозгу
Гарри вскочил на ноги, выглядя при этом точно так же, как если бы он вообще не спал. Только глаза у него были пустые-препустые и безумные-пребезумные. Впрочем, они частенько у него были такие.
– Ты здесь откуда? – разглядев валяющуюся в философских рассуждениях Евгению, спросил искренне удивленный Гарри.
Из этого следовало, что предыдущий эпизод полностью испарился из его памяти и можно было рассказать свою версию случившегося.
– В общем так, – спокойно произнесла Женя. – Ты меня взял к себе в соратники и помощники.
– Почему? – тупо смотрел на нее Гарри.
– Потому что тебе нужно помочь в одном очень важном деле, с которым ты сам вообще не справишься. А я тебе понравился своей исполнительностью и расторопностью, – врала, как дышала, Женя.
Гарри все еще не понимал, как он мог сделать то, чего делать вообще никогда не собирался, но факты – вещь упрямая. Вот он – в своей комнате, а вот перед ним этот подозрительный тип, который чувствует здесь себя вполне уверенно и бежать прочь с криками ужаса совершенно не собирается. Это было более, чем странно, а потому можно было предположить, что слова его – правдивы. Деваться было некуда: нельзя сказать, что Гарри был человеком совести, но слово свое не любил держать – это была у него такая модная фишка. Никто не ожидает, а он – бац! – и сдержит. Именно поэтому спорить с незваным гостем он не стал, а решил сразу же использовать его по прямому назначению:
– Ну, раз так, то принимайся за работу. Сними с меня ботинки.
Перед Женином носом появилась остроносая пижонская туфля на натуральном меху. Женино обоняние моментально отключилось – из-за превышения порога чувствительности обонятельных центров. Женя с тоской посмотрела на неаппетитного гангстера и стоически принялась за дело.
Когда дело было сделано, Гарри, оставшийся в одних носках, протопал к шкафу и извлек из него настоящие охотничьи бахилы, которые на него напяливать пришлось снова Жене. После этого из того же шкафа была извлечена черная ряса.
– Давай, герой, готовься. Будешь зарабатывать себе на первый ужин.
Молодежь вела себя предельно отвратительно. Вернее, ее отвратительности не было никаких пределов. Дуболомов, который в бытность свою учителем физкультуры в техникуме, наобщался с подростками вдоволь, держался еще молодцом, а вот на Костика, который кроме своей трехлетней дочки и детей-то никаких не видел, было просто жалко смотреть. Он был растерян, потрясен и подавлен. Ему было стыдно и неловко – это можно было видеть по его покрасневшим ушам. Это становилось все более невыносимым – выслушивать в свой адрес и в адрес отпрысков их
– Я думал, вы его друзья, – робко сказал наивный Костик, после чего тинейджеры разразились такими перлами, что Дуболомов понял, что его напарника придется впоследствии выводить из депрессии медикаментозно.
Еще бы немного, и нервы Дуболомова не выдержали. В сущности, он был гуманным человеком и был категорически против насилия и не приветствовал драконовские меры воспитания, в особенности применительно к подросткам мужского пола. Но всему был свой предел, и он практически наступил: рука Дуболомова опустилась в карман и решительно сжала рукоятку пистолета. Однако, наемник не успел даже снять его с предохранителя, как прозвучали два приглушенных выстрела. Молодежь очень быстро потеряла свой боевой вид и, не стесняясь в средствах, стала разбегаться во всех направлениях, громко крича и сбивая с ног прохожих. Дуболомов медленно повернулся и обнаружил позади себя ужасную картину: какая-то малокалиберная дама с крупнокалиберной пушкой в руках расстреливала в упор двух малолеток, личности которых были Дуболомову что-то подозрительно знакомы.
– Это они! – крикнул Костик и ринулся в сторону перестрелки, надеясь сбить даму с ног.
У него это получилось мастерски: через секунду они покатились по мостовой, обнявшись, как родственники. Дуболомов, реакция и скорость которого значительно уступали тем же характеристикам его товарища, подоспел несколько попозже и показал свои преимущества в силе: он поймал клубок из дамы и напарника, распутал его и поставил обоих на ноги. При этом оказалось, что дама до сей поры сжимает в руках пистолет. Дуболомов зажмурился, ожидая выстрела, но вместо этого дама сказала:
– Рада видеть вас, Зед, живым и невредимым.
Дуболомов осторожно приоткрыл один глаз и с удивлением посмотрел на женщину, которая явно принимала его не за того.
– Вы зачем детей укокошили? – подал голос помятый и попачканный Костик.
– Они же вам угрожали, – отозвалась дама. – К тому же, никакие они не дети – это явно маскировка. Посмотрите на них: где вы видели таких грязных детей? И чем вы объясните, что эти дети вылезли из канализационного люка и направлялись в вашу сторону с таким видом, будто вы им должны по меньшей мере миллион. Ко всему прочему, я их не убивала. Я стреляла снотворными пулями, памятуя о том, что все наши враги имеют большую ценность, оставаясь живыми, но беспомощными. Откуда мне было знать: может быть вам нужна от них какая-нибудь информация или за них дадут хороший выкуп. Кстати, Зед, познакомьте меня с вашим другом и объясните, в каком магазине вы приобрели такую удачную маскировку? Я буквально не узнаю вас в гриме.
Дуболомов смотрел на дамочку во все глаза, а Костик даже рот приоткрыл от крайнего изумления. Они переглянулись и прочитали все друг у друга в глазах: эта дама – сумасшедшая и от нее нужно срочно избавляться.
– М-м-м, дорогая, – стал натянуто улыбаться Дуболомов. – Может быть, поговорим лучше в другом месте? Я боюсь, как бы кто нами не заинтересовался – все-таки мы в центре Москвы.
– Да-да, – вдруг подмигнула ему дама. – Я вас прекрасно понимаю: предосторожность – прежде всего.