Повесть о Сегри и Абенсеррахах
Шрифт:
– Верные и благородные подданные! Большое для нас бесчестие, что в нашей древней Альгамбре до сих пор есть еще другой король. Святому аллаху не угодно долее с этим мириться и это терпеть. Вы очень хорошо знаете, как мой сын, пренебрегши отцовской волей, при помощи изменников Сегри. Гомелов и Масов, провозгласил себя королем, утверждая, что я стал уже слишком стар и не годен для ведения войны и управления государством. Поэтому многие гранадские рыцари приняли его сторону и от меня отступились. Так поступили они вопреки всякому смыслу; ибо очень хорошо известно, что никакой сын не может наследовать королевство и владения своего отца, покуда тот не умрет. Так гласят законы, попранные моим сыном, захватившим мою корону и правящим настолько плохо, что вместо водворения мира и покоя путем справедливого управления он достигает обратного, как вы ясно видели. Вспомните, как он совершенно незаслуженно заточил в темницу прекрасную королеву – спою супругу, обвинив ее в коварстве и измене. Теперь он зарезал двух моих внуков и несчастную Морайму, мою дочь, без всякой с их стороны вины. Ну, так если он совершает
75
Такие обличительные страницы представляются адресованными скорее испанской монархии, нежели гранадским эмирам прошедшего века.
Произнеся эту речь, Старый король приказал своему алькайду хорошенько сторожить его дворец, а сам отправился во дворец своего сына, Молодого короля. Дорогой он и его воины восклицали: «Свобода, свобода, свобода! Смерть тиранам и их приспешникам! Никому из них не остаться в живых!» С этим кличем они так неожиданно напали на стражу Молодого короля, что почти не дали ей времени взяться за оружие. Между ними завязался жестокий и кровопролитный бой, и с обеих сторон пало очень много людей. Если бы кто посмотрел в ту минуту на доброго Старого короля, Мулаасена, наносящего своей симитаррой удары направо и налево! Не было у него ни одного удара, чтобы он не поверг врага мертвым или тяжело раненным, ибо вам надлежит узнать, что Мулаасен в дни своей молодости был человеком огромной силы, отменного бесстрашия и великого мужества. Теперь он был еще не настолько стар, чтобы не быть в состоянии владеть оружием, как юноша: ему еще не исполнилось и шестидесяти лет, и у него еще оставалась в живых мать, которой не была восьмидесяти. Добрый старец сражал своих врагов, точно молния. Воодушевленные этим зрелищем, его воины тоже совершали чудеса, убивали и ранили врагов так, что становилось страшно. И хотя они вдвое уступали им числом, однако заставили их покинуть площадь и отступить во дворец. Здесь, во дворце, возник такой шум и грохот, что ничего не было слышно за исключением призыва к свободе.
Молодой король, услышавши шум и крики, очень испугался, вышел посмотреть, что случилось, и увидал своего отца, носившегося среди его стражи, точно разъяренный лев. Догадавшись, что все это могло означать, он вернулся в свои покои, вооружился как можно скорее и снова вышел, чтобы видом и присутствием ободрить и воодушевить своих. В эту минуту к нему подбежал тяжело раненный начальник его стражи и закричал: «Спеши, господин, на помощь своим воинам! Они погибают от руки людей твоего отца! С твоим присутствием к ним возвратится мужество. Я же не в силах их воодушевить: их устрашает один лишь вид твоего отца!»
Молодой король бросился вперед, на помощь своим, с криком: «На них, друзья мои! На них! Ваш король с вами! Ни одному из них не уйти от наших мечей!» И, крича так, он начал с таким пылом и отвагой рубить людей Старого короля, что сразу пробудил в своих мужество и волю к борьбе. И они сделали такое усилие, что прогнали на большое расстояние назад людей Мулаасена, при виде чего добрый старец закричал: «Не отступать перед этими изменниками и негодяями! На них! За мной!» – чем снова возвратил им мужество.
Обе стороны дрались, как львы. Но Молодому королю мало помог его пыл, – воины Старого короля были сильнее, и защитники дворца, потеряв надежду их прогнать, отступили до самых покоев Молодого короля и здесь остановились, и вступили в ожесточенный бой. Весь дворец был полон трупов и залит кровью, и звучали в нем с обеих сторон оглушительные крики. В этот миг отец и сын столкнулись лицом к лицу. И когда старец увидел его с альфангой в руке, производящим страшное опустошение в рядах его воинов, он, несмотря на то, что тот был ему сыном, и совершенно позабыв об отцовской любви, бросился на него с яростью гирканского змея, воскликнув:
– Здесь заплатишь ты, предатель и узурпатор моей чести, за смерть Мораймы и ее сыновей!
С этими словами он нанес ему своей симитаррой страшный удар по щиту, расколовший щит пополам и ранивший Молодого короля в руку; и не будь щита, здесь бы кончил свою безрадостную жизнь Молодой король; и, если бы так случилось, было бы это великим благом для Гранады: не совершилось бы еще по его вине стольких несчастий, ибо, оставшись в живых, он сделался в дальнейшем причиной многих смертей и бедствий.
Лишившись щита и получив в левую руку рану, Молодой король, загоревшись ядовитой змеиной злобой, не щадя седин своего старого отца и не оказывая ему уважения и почтения, какое сыновья должны оказывать родителям, занес руку, чтобы поразить его своей альфангой, но не успел исполнить своего преступного намерения: в этот миг с обеих сторон на помощь своим королям подоспело много рыцарей. Тут усилились крики и с новой силой вспыхнул кровопролитный междоусобный бой. Больно было смотреть на взаимную резню этих озверевших людей, как они безжалостно убивали и ранили друг друга, будто
Приспешники и гвардия Молодого короля превосходили числом люден Мулаасена и начинали одерживать над ними верх. Заметив это, один мавр со стороны Мулаасена, человек хитрый и хороший солдат, чтобы добиться победы, начал кричать изо всех сил так, чтобы все слышали: «На них! На них, король Мулаасен! К тебе на помощь спешит много рыцарей Алабесов, Гасулов и Абенсеррахов! Смерть этим предателям, победа за нами!»
Услышав такие слова, Молодой король так испугался, точно ему грозила немедленная смерть. Точно так же перепугались его сторонники и едва удерживали в руках оружие. Во избежание страшной опасности, им угрожавшей, чтобы не быть изрубленными рукой Алабесов, Гасулов и Абенсеррахов, они решили покинуть дворец. Сомкнувшись вокруг Молодого короля, дабы не оставить его во власти его врагов, они вышли из королевского дворца, оставляя у себя за спиной арьергард из большого числа воинов, прикрывавший их отступление. Люди короля Мулаасена их преследовали очень упорно, думая, что и в самом деле к ним спешат на помощь. Так, одни отступая, другие преследуя, одни защищаясь, другие нападая, они дошли до ворот Альгамбры, которые нашли распахнутыми, ибо хранители ключей, услыхав внутри Альгамбры крики и шум битвы, покинули свои посты и спустились в город, чтобы известить Сегри и Гомелов о происходящем. Они нашли многих из них на Пласа-Нуэва. Узнав в чем дело, Сегри и Гомелы поспешили подняться в Альгамбру, но явились слишком поздно: ко времени их появления Молодой король и его люди, объятые страхом, уже находились вне Альгамбры, а ворота последней были уже заперты на крепчайшие железные засовы и всюду, где это было нужно, расставлена стража. Сегри, Гомелы, Масы и прочие их сторонники, при виде короля за стенами Альгамбры, раненного в руку, и большинства его гвардии тоже в очень плачевном состоянии, были ошеломлены. Они доставили Молодого короля в Алькасаву – древний дворец, королей, здание хорошее и сильно укрепленное, где всегда имелись алькайд и охрана. Там короля принялись лечить с большим искусством опытные врачи. Расставив стражу, необходимую для безопасности, Сегри весь»тот день и следующий от него не отходили, очень огорченные всем случившимся, не желая примириться с потерею Молодым королем Альгамбры. Полные ярости, они обсуждали вопрос, как бы отомстить за это королю Мулаасену.
А король Мулаасен, едва увидел свою Альгамбру свободной от врагов, как, очень обрадованный, велел всех убитых с противной стороны выбросить через стены вон из Альгамбры, а своих сторонников с почестью похоронить внутри ее. На всех башнях королевской Альгамбры в знак торжества заразвевались знамена и флаги, зазвучали королевские аньяфилы и гобои. По всей Гранаде распространилась весть о случившемся, и немало радости вызвало то обстоятельство, что король Мулаасен остался единственным господином Альгамбры, так как Молодого короля ненавидели почти все. Узнали про событие и Алабесы, Гасулы, Абенсеррахи, Венеги и Альдорадины, и, узнав, что все закончилось победой короля Мулаасена, не выступали, ибо в их помощи не было никакой надобности, а разделили общую радость. А кроме того их просил об этом Муса, чтобы вслед за ними не поднялась вся Гранада. Сам Муса с этими пятью рыцарскими родами направился немедленно к Старому королю для изъявления своей верности и поздравлений, за что король их очень благодарил. Намерением доблестного Мусы по-прежнему являлось примирить отца со своим братом, и он еще раз попытался это осуществить; но ненависть Старого короля к сыну была настолько сильна, что он не пожелал ничего исполнить из того, о чем просил его Муса; он твердил, что не сложит оружия, пока совсем того не уничтожит. Муса не стал его раздражать, поскольку события были еще так свежи, и предоставил времени смягчить отцовский гнев, ибо время смягчает все.
Теперь оставим Мулаасена в его Альгамбре, а его сына в Алькасаве продолжать междоусобную войну и распрю и обратимся к Альморади, Альмоадам и Маринам, могущественным и богатым родам, родственникам прекрасной королевы, безвинно заточенной в темницу. Вы уже слышали о том, как рыцари Альморади и Альмоады ушли из дворца, угрожая Молодому королю за его отношение к своей супруге-королеве и советуя ему открыть глаза на собственные поступки. Так вот, покинув королевский дворец, они все составили заговор против Молодого короля: решили или убить его, или по меньшей мере лишить престола, раз он так беспричинно оскорбил свою жену-королеву, их родственницу. Для выполнения своей цели они решили заключить дружбу с Абенсеррахами и их сторонниками, хорошо зная силу их влияния на всю Гранаду. Однажды ночью они отправились в дом брата короля Мулаасена, имя которого Аудильи совпадало с именем Молодого короля. Они застали брата Мулаасена задумчивым и печальным. Он скорбел о событиях, происшедших в Гранаде: о плачевной гибели Абенсеррахов, смерти Сегри и Гомелов. Аудильи был угнетен смертью своей племянницы, прекрасной Мораймы, и ее маленьких сыновей и не знал, к чему приведут все эти дела. Когда вошли рыцари Альморади – их было двенадцать, уполномоченных вести переговоры с Аудильи, – он очень удивился их приходу в поздний, ночной час. Не зная цели их прихода, он спросил, чего они хотят. Рыцари Альморади просили его не пугаться, сказали, что пугаться нечего и что они явились скорее ему на пользу, нежели во вред, что они хотят с ним серьезно поговорить. Аудильи просил их сесть, и когда они расселись, один из них сказал следующее: