Повесть о Сергее Непейцыне
Шрифт:
На лимане ждала шлюпка с шестью матросами. Когда отвалили, Никола, сидевший на руле, несколько раз махнул рукой.
Ночь была темная, безлунная. Уже не стало видно белого мундира Адрианопуло, а мерные удары весел слышались явственно.
— Будь здоров! Спасибо! — дошло до Сергея из темноты.
— Как вернешься, сыщи меня непременно! — крикнул он.
— Если вернусь… — долетело совсем как шепот.
Далеко на лимане светились сигнальные фонари кораблей. У воды было прохладно, но, когда Сергей поднялся на берег, его охватил жаркий, раскаленный, как в печи, воздух.
— Слушай… Слушай… — перекликались по лагерю часовые.
Сразу
От егерского лагеря было видно, как светлейший спешился у батареи, взошел на нее с несколькими генералами и стал ходить туда и сюда. И почти тотчас в Очакове ударила пушка, за ней вторая, третья, и ядра стали рыть землю вокруг батареи.
— Вот когда князь перед армией экзаменуется, — сказал Осип.
— Экзамен полководцу не под огнем делают, — негромко ответил Киселевский. — Хотя, понятно, и тут сплоховать не должен.
Теперь светлейший, стоя на батарее, смотрел в трубу на крепость. Вот ядро ударило в бруствер поблизости, осыпало его землей, и генерал в красном мундире схватил Потемкина за руку. Тот не спеша опустил трубу, сложил ее, отдал кому-то и пошел с батареи. Так же неторопливо сел в седло, тронул коня. В это время граната угодила в строй кирасир и повалила двоих.
— Сдал экзамен, — сказал кто-то из стоявших рядом с Сергеем.
Кавалькада возвращалась по другому пути, и офицеры перебежали свой лагерь, чтобы еще раз увидеть великолепное зрелище. Здесь к ним присоединился Кутузов. Увидев его, князь Потемкин подъехал к егерям и поманил к себе генерала. Михаил Илларионович подошел быстрым шагом и снял шляпу.
Сергей смотрел на склоненную голову говорившего что-то вполголоса светлейшего. Вот каков этот всесильный человек! Одутловатое лицо с крупным носом, красиво изогнутым ртом и прикрытым, как и у Кутузова, одним глазом. Русые непудреные волосы выбились из-под шляпы. За бледными губами сверкают свежие, молодые зубы. Сергей вспомнил: рассказывали, будто любимые лакомства Потемкина — репа, малосольные огурцы, квашеная капуста…
— Непейцын-первый, тебя принимать заряды зовут! — громко сказал сзади кто-то из офицеров.
«Вот не вовремя привезли! — подумал Сергей. — И надо же капитану было именно меня нарядить сегодня приемщиком!»
Светлейший, слушавший Кутузова, резко поднял голову.
— Непейцын? — сказал он удивленно. — Кто у тебя
— А вон совсем молодой офицер, прямо от нас стоит, ваша светлость. И, осмелюсь доложить, отличный офицер.
— Подойди-ка сюда, дружок, — скомандовал Потемкин.
Сергей подбежал и встал рядом со своим генералом.
— Не родня ль тебе Непейцын, что в нижегородских драгунах прошлую войну штаб-офицером служил?
— Дядя родной и отец крестный, ваша светлость.
— Как звать его?
— Семен Степанович.
— Истинно так. Жив ли, служит ли?
— В отставке более десяти лет полковником, а теперь городничий в Великих Луках.
— Великие Луки? Псковское, кажись, наместничество? Ну, слава богу, что жив и служит, хотя в армии генералом был бы давно. Станешь писать ежели — поклонись от меня низко. Я ему жизнью обязан. В бою под Хотином отбил от моей груди дротик наездника турецкого. Было время, Михайло Ларионович, и я во фрунте служил. Так за долг-то полковнику Непейцыну надобно заплатить. Хочешь ко мне в ординарцы, дружок? Я тебя, не обижу.
— Позвольте, ваша светлость, в егерях остаться, — ответил Сергей. — Тот самый дядя мне наказал во фрунте всегда служить.
Потемкин явно не ожидал такого ответа. Он согнал с лица улыбку и уставился в лицо Сергея. Потом снова улыбнулся.
— Так, так. Он-то, знать, всю службу во фрунте провел. Ну, будь же во всем на дядю похож, и благо те будет, и я тя не забуду…
— Меня, ваша светлость, возьмите в ординарцы! — раздался рядом с Сергеем звонкий, высокий, незнакомый будто голос.
Но это был Осип, выбежавший из группы егерей и вставший плечом к плечу с братом. Как всегда, красивый, подтянутый, щеголеватый, он вытянулся в струнку и смело смотрел в глаза светлейшего.
— А тебя-то, друг любезный, за что же брать? — насупился светлейший, подумавший, верно, что перед ним дерзкий выскочка.
— Потому что я тому же полковнику родной племянник, а ему младший брат, Непейцын-второй! — не сробев, отрапортовал Осип.
— Правду говорит? — посмотрел Потемкин на Кутузова и Сергея.
— Совершенную правду, ваша светлость, — подтвердил Михайло Илларионович.
А Сергей только головой кивнул.
— Ну, когда так, то приезжай завтра в главную квартиру да явись в дежурство. Обижен не будешь… Будь же здоров, фрунтовик! Не упустил ли ты свою фортуну?..
В этот вечер вокруг кибитки Непейцыных на коврах и кошмах шла пирушка. Праздновали поворот в судьбе Осипа. Когда языки развязались, выяснилось, что половина собравшихся хвалит Сергея, а другой больше по душе поступок младшего брата. Они говорили:
— Молодец! Так и надо счастье хватать! Куда в службе выиграет против нас!..
— Чистое донкишотство Непейцын-первый учинил…
— Э! Что дельному офицеру при штабах делать? — возражал подполковник Киселевский.
А Сергей в толчее и гаме этого вечера не раз подумал, как же дяденька не помянул в своих рассказах такого случая? Ведь о том, как его самого Моргун спас, вспоминал небось…
В разгар веселья к пирующим подошел Кутузов, выпил стакан вша, пожелав Осипу счастливой службы, потом взял под руку Сергея и вышел с ним за линейку, где часто прогуливался перед сном.