Повесть о советском вампире
Шрифт:
Женщина спит. Ее груди с маленькими темными сосками поднимаются и опускаются, и отлично видно все вплоть до самой маленькой складки на коже, до капельки пота между грудями, до последнего волоска. Кажется, что ее тело светится в лунном сумраке и от него идет тепло. Возбужденные опасностью мужчины еще сильнее почувствовали, как это тепло входит в них через ладони.
У изголовья, подобрав колени под подбородок, сидит голый мужчина и смотрит на них вообще без всякого страха. Точно так же, как минуту назад участковый, он прижал палец к губам и тихо сказал, указывая
– Не разбудите!
Участковый направил на него пистолет.
– Вы задержаны! – сказал он и невольно покосился на женщину.
– А что такое? – удивился голый мужик.
– Я тебе, сука, покажу, что такое, – начал было Петров, но участковый дал ему знак молчать и сказал сам:
– Разберемся в отделении. Вы тут не имеете права находиться – дом опечатан, – и опять перевел взгляд на женщину.
– Да мы сейчас уйдем, – сказал мужик.
– Никуда ты не уйдешь, а пройдешь со мной, – повторил участковый.
– Хорошо, – сказал тот.
– Ваша фамилия? – спросил участковый.
– Фамилия – Фролов, – ответил мужик.
– Ах ты, сука позорная, – зацедил было Петров.
– Отставить, – приказал участковый.
Фролов легко перебрался через женщину и сказал:
– Только дайте одеться – не пойду же я с голой жопой по деревне.
– А где твои телеса? – удивился Сердюков. – Что-то ты не похож на Фролова.
Перед ними стоял сорокалетний мужчина, прекрасно сложенный, без всяких признаков обвислого живота и прочих особенностей, свойственных его живому предшественнику. Но человек этот был – вне всякого сомнения – живой, из плоти и крови, нормально с членом, на Фролова вообще не похожий.
– Что ты видишь, то и есть, – отозвался Фролов, – все мои телеса.
– Фролов был жирный, в дверь еле пролазил, – заметил Сердюков.
– Никогда я таким не был, – спокойно отозвался Фролов.
Участковый засомневался, может, это вообще не тот, кого они ищут, просто забрался с бабой в пустой дом через окно.
Женщина не просыпалась, он не мог удержаться и все время косился на нее.
– Кто такая? – спросил он.
– Не знаю, – ответил Фролов, – на реке познакомился. Ее нельзя будить, если сейчас проснется, заболеет.
– Что?! – опять зацедил Петров. – Кровь у нее пил?
– Да вы что?! – удивился мужик. – Какую кровь?
– Такую кровь! – отозвался Петров. – Как у моей Нинки. Так ты ее еще и тово в придачу!
– Я твою Нинку в глаза не видел, – сказал мужик.
– Врешь, сука, – не поверил Петров.
– Зачем бы я врал? – удивился мужик.
– А чтоб я тебя не прибил, – пригрозил Петров.
– А ты прибей меня, я слова не скажу, – предложил Фролов.
– А ты правда Фролов? – спросил Сердюков. – Что-то не похож.
– Я – не он, – настаивал мужик.
– А кто? – спросил участковый.
– Дайте одеться. – Мужик поднял лежащую на полу рубашку.
«Вроде и правда не он, – подумал участковый, – уж больно не похож, совсем другой человек».
Женщина вздохнула во сне, положила руку себе между ногами, слегка придавила и тихо застонала.
Участковый, как и Петров и Сердюков, смотрели на нее, остолбенев во всех смыслах этого слова, включая состояние члена.
Мужик, назвавший себя Фроловым, даже не перескочил, а как-то жутко неправдоподобно передвинулся довольно далеко по комнате к стулу, стоящему у окна, и стал натягивать трусы. От этого передвижения, совсем нечеловеческого, почему-то стало вообще невозможно терпеть, все трое почувствовали почти боль в натянутых до предела, просто окаменевших членах.
– Вы только на минуту выйдите, а то пока вы смотрите, я уйти не могу, – пробормотал мужик, выдающий себя за Фролова, – а вы через секунду вернетесь, меня не будет, а она останется.
На мужиков накатило затмение рассудка. Сейчас он уйдет, а она останется. Вот сейчас. На всех троих ее хватит, еще ей мало будет. Они послушно вышли из комнаты. Но тут же опомнились и бросились обратно.
В комнате никого не было. Участковый включил свет. Кровать была аккуратно застелена, никаких следов, что на ней кто-то лежал или даже сидел. А больше всего поразил запах. В комнате явно пахло теперь пылью и чем-то кислым. Участковый вспомнил этот запах, который был здесь, когда он приходил опечатывать. Запах жилища больного неопрятного мужика.
Они стояли посредине комнаты. У двоих из троих хмель вышел окончательно. Третий, наоборот, чувствовал себя как пьяный. Милиционер и два народных дружинника. У всех троих болели и ныли яйца. Все трое были прибиты страхом. Все трое молчали, сказать было совершенно нечего.
Так в молчании они вышли из дома. В молчании дошли до отделения.
– Ну… мы… пойдем… – пробормотал Сердюков.
– Повязки снимите, – буркнул участковый.
Назавтра Сердюков с семьей уехал вслед за старшей дочерью в Волгоградскую область. Расчета он не взял, отпуска не оформил. Куда уехал Петров, вообще было неизвестно.
21. Предостережение участкового
Мне известно, что женщину, которую участковый видел ночью в доме Фролова, он встретил на следующий день на главной улице. Он сразу узнал ее. Он узнал ее лицо, ее волосы, ее фигуру. Рядом с ней шел какой-то мужчина и, судя по его жестам и интонации, пытался ей что-то втолковать. Мужчина этот был высокий, осанистый, одетый явно не по-деревенски – в джинсы и не слишком свежую рубашку.
Участковый подошел поближе и пошел за ними, чтобы послушать, что тот говорит. Каково же было его удивление, когда он обнаружил, что этот мужчина читает ей стихи. У мужчины был очень красивый и мелодичный голос, и, хотя в смысл стихов участковый не вникал, потому что думал о другом, он не мог не отметить про себя, что стихи, которые читал мужчина, мелодичные, что получается у него красиво и что женщине его чтение явно очень нравится.