Повесть о спортивном капитане

Кулешов Александр Петрович

А в спортивном Сан-Диего все пошло по-прежнему.

Сменялись где-то там за облаками боссы, но по-прежнему разбивались в кровь на ринге боксеры, ломали себе ноги кэтчисты и кзтчистки, обманывая желающую быть обманутой публику, а наивные хлюпики по-прежнему, опохмелившись с утра, дрыгали руками и ногами под руководством японских инструкторов в погоне за мифической неуязвимостью…

Глава XIV. Конец — делу венец

В Москву проникла золотая осень. Город невыносимо

устал от беспрерывных дождей, холодных ветров, низких темных туч, от всего этого загубленного лета.

И хотя дождички и теперь набегали порой, но все чаще стояли теплые, солнечные дни, когда хотелось прилечь где-нибудь на садовой скамейке и понежиться в лучах запоздало расщедрившегося солнца.

Деревья являли взору бесконечное разнообразие желто-золотистых красок; бурые, коричневые, бежевые ковры опавших листьев покрывали аллеи, порой под порывом случайного ветерка они толпами и поодиночке крутились в воздухе, беспорядочно плавали над головой.

Только ели и сосны оставались такими же зелеными, как всегда. Их осень не касалась. Над золотисто-зелеными просторами Подмосковья пролетали в высокой осенней голубизне косяки журавлей, и в их тоскливом прощальном курлыканье звучали и грусть расставания, и радость грядущих свиданий с теплыми краями.

Скоро все покроют белые снега, задуют метели, затрещат на морозе деревья, а эти будут гулять под жаркими небесами, на далеких жарких землях.

Монастырский еще раз взглянул на небо, попрощался с начальником подмосковной тренировочной базы «Эстафеты», которую приезжал проверять, и сел в машину.

— Поехали, Вольдемар.

— Все обойдется, товарищ председатель, уверен, — неожиданно произнес тот.

Смысл его слов не сразу дошел до Монастырского. Потом он вспомнил, что завтра у Сергея суд, и Володя, наверное, знает об этом и старается его ободрить. «Хороший парень, — подумал Монастырский с благодарностью. — Все же насколько больше хороших людей на свете, чем плохих! Ценить их надо. И эту теплую осень ценить, и журавлей, которые вернутся. Все доброе в жизни надо ценить. И то, что просто живешь, дышишь, ходишь по земле…»

Машина мчалась быстро, и червонно светились вдоль дороги леса.

Святослав Ильич размышлял о завтрашнем дне, таком важном дне в его и Сергея жизни. И вдруг с нежностью подумал о Тамаре. Какая девчонка! Какая настоящая, совсем не детская любовь! На какое высокое чувство оказалось способно это маленькое, неприметное существо, от которого сейчас и остались-то лишь огромные, полные отчаяния и яростного упрямства глаза.

Она все же разыскала ту пару…

Парень и девушка действительно жили невдалеке от ее дома, но на лето уезжали вожатыми в пионерский лагерь. Потому она их и не могла все это время встретить.

Словно частный детектив из романа об американской жизни, Тамара проследила, а затем подкараулила девушку у выхода из школы и, когда та рассталась с подругами, подошла к ней и сказала:

— Мне надо

поговорить с тобой. Меня зовут Тамара, а тебя?

— Ира, — растерянно глядя на нее, ответила девочка.

— Пойдем сядем.

Слова Тамары прозвучали как приказ. Они сели на скамейку в сквере. Тамара спросила:

— Твоего парня как зовут? Ты его любишь?

Такой необычный поворот разговора ошеломил Иру. Она машинально отвечала на вопросы.

— Миша его зовут. Люблю… А ты кто? — спохватилась она, наконец. — Почему спрашиваешь? Ты его знаешь? У вас что-нибудь с ним? — Она замолчала, в глазах ее был ужас.

— Не беспокойся, — сразу догадалась о ее страхах Тамара. — У меня свой есть, Сережа. Ты скажи, Ира, если б твоему Мише угрожала смерть, ты бы все сделала, чтоб его спасти?

— Все! — ответила окончательно сбитая с толку девочка.

— И, если б я могла тебе помочь, было бы подло с моей стороны не помочь? Верно?

— Что случилось? Что ему грозит? Да говори же! Ну, говори! — Девочка заплакала.

— Да ничего ему не грозит, — отмахнулась Тамара., — Не бойся ты. Не ему — моему Сергею. А вы можете помочь.

Ира сразу успокоилась. Теперь она была заинтересована. В ее глазах засветилось любопытство.

— Ваши родители знают, что вы дружите? — спросила Тамара.

— Знают. Чего нам скрывать? И в школе знают.

— Тогда все в порядке. Тогда вы должны мне помочь. Вы гуляли в Измайловском парке поздно вечером?

— Ну, гуляли, — насторожилась Ира. — Мы часто там гуляем. А что?

— Тогда слушай! — и Тамара коротко рассказала ей обо всем. — Не может быть, чтобы вы не видели драки. Как хулиганы эти напали на нас, как ножом замахивались — словом, все…

— Так это ты была? — с каким-то горестным любопытством спросила Ира. — Ты ведь тогда сама на этого бандита бросилась. Своего защитить хотела. Верно?

— Верно, — подтвердила Тамара.

— Тебя же убить могли! — воскликнула Ира,

— Ну и пусть, лишь бы его не тронули.

— Я бы так не смогла, — честно призналась Ира. В голосе ее звучала зависть.

— Поможете?

— Что надо делать?

— В суд пойти.

— Ой! А нельзя написать. Боюсь в суд…

— Я вас отведу к Сережиному адвокату. Он объяснит. Ладно?

— Только я должна все рассказать Мише, — предупредила Ира.

— Хочешь, вместе расскажем?

— Хочу.

Не откладывая дела, они тут же пошли к Мише домой. Миша оказался трусоватым, нерешительным пареньком. Он без конца задавал вопросы, что-то мямлил, ссылался на забывчивость, на то, что дело было давно. «А нам ничего не будет?» «Не скажут, почему раньше не пришли?», «Может, у тех ребят дружки есть — подстерегут нас…».

Однако Ира проявила неожиданную твердость. С Мишей они чуть не поссорились. К счастью, в их дуэте «брюки носила она», и продолжая ныть, Миша под конец уступил ее решающему аргументу: «Не хочешь идти — пойду одна!».